«28 лет спустя»: 3 причины посмо­треть новый хоррор о зомби-вирусе

18 июня в мировой прокат вышло долгожданное продолжение хоррора «28 дней спустя».

Это одновременно и новое слово в жанре ужасов, и аллегория на современность. А еще — стройная история о прощании с детством, снятая в дерзкой манере.

Рассказываем, почему «28 лет спустя» — один из лучших фильмов 2025 года.

Прошло 28 лет с тех пор, как смертоносный вирус ярости вырвался за пределы лабораторий. Все эти годы Великобритания была отрезана от Европы и цивилизации. Без электричества, технологий и связи с внешним миром жители откатились на десятилетия назад.

Все выживают как могут: сбиваются в группы и бегут в отдаленные уголки Соединенного королевства. Остров Линдисфарн, например, стал домом для тесного комьюнити. Люди здесь живут по старому деревенскому укладу, поровну делят обязанности и чтят созданные в узком кругу традиции.

Местный 12-летний мальчик Спайк с детства тренировался стрелять из лука и учился азам охоты на зараженных. Парню предстоит покинуть дом, оставив болеющую мать Айлу, и вместе с отцом отправиться на большую землю — охотиться на зомби. Остров с Англией соединяет каменный мост, который во время прилива погружается под воду, поэтому герои должны действовать быстро, ведь успеть нужно многое.

Но все идет не по плану: отец с сыном оказываются в западне и едва выживают. Во время побега с большой земли Спайк, не знавший о том, что в Англии остались незаряженные люди, замечает вдали свет костра. Оказывается, все эти годы на юге в полном одиночестве живет безумный и, как говорят, опасный доктор Иан Келсен. Мальчика не пугают страшные байки: наконец у него появился шанс помочь матери. Взяв побольше стрел и яблок, он вместе с Айлой отправляется навстречу надежде.

Дэнни Бойл и Алекс Гарленд находят неожиданный подход к, казалось бы, устоявшемуся сеттингу постапокалипсиса. Они игнорируют ими же выработанную эстетику и настроение фильма «28 дней спустя». Новая работа — концептуальное и в некотором смысле авангардное кино, не похожее ни на один современный блокбастер.

«28 лет спустя» — результат смешения жанров и идей. Жестокие сцены с инфицированными, смотрящими в камеру в упор, ни на секунду не дают забыть, что перед тобой — непредсказуемый экшен о смертоносных зомби. Однако природные локации, фокус на быте и ритуалах изолированного сообщества сближает фильм с фолк-хоррорами. К тому же сюжет о юноше, покидающем дом, чтобы стать героем, встречается в фольклоре чуть ли не всех народов мира.

Фильм 2002 года тоже был экспериментом. Его снимали на цифровую камеру Canon XL-1. С ее помощью Бойл уловил дух времени и придал происходящему неоспоримую подлинность. На этот раз режиссер и его постоянный оператор Энтони Дод Мэнтл выбирают технику видеозаписи на iPhone 15 Pro Max.

Съемка на телефон, с одной стороны, усложняет производство, с другой — выводит фильм на качественно новый и не сравнимый ни с чем уровень. К десяткам айфонов прикрепили линзы, создающие по бокам мягкое размытие и имитирующие эффект пленки. А затем телефоны плотно выстроили в ряд, закрепив на специально изготовленной дугообразной конструкции. Сцены снимали сразу с нескольких ракурсов, добиваясь иммерсивного эффекта.

Интересно и то, как режиссер сочетает кадры трапезы инфицированных с пиршеством островного комьюнити по случаю возвращения Спайка домой — между людьми и нежитью возникает древняя, ритуальная связь. Или взять эпизод в спальне родителей Спайка из начала фильма. Айла мучается от боли и путается в мыслях. За счет рваного и ритмичного монтажа сцена без лишних слов показывает эмоциональную неустойчивость и уязвимость разваливающейся семьи. И акцентирует внимание на переживаниях растерянного ребенка.

Все формальные решения вовсе не пижонство творческой команды. Экспрессивный звуковой дизайн, совмещающий аудиозаписи из архивов, ритмичную музыку и страшные шорохи, и многогранный визуальный стиль тесно переплетены со смыслами.

При написании сценария Алекс Гарленд размышлял о прогрессе и регрессе цивилизаций. Так и родилась идея эволюции зараженных. Теперь они не сбиваются в орды, а образуют племена с подобием обычаев, обрядов и вождей, которыми выступают Альфа — смертоносные и сверхсильные инфицированные.

Неслучайно и то, как фильм разрывает повествование документальными военными кадрами и постановочными сценами со средневековыми лучниками. Визуальный ряд дает понять, что задолго до эпидемии вируса ярости, злоба и агрессия определяли человеческий уклад, нередко отбрасывая культуру на годы назад. Сегодня подобные размышления, к сожалению, слишком актуальны.

Сценарий «28 лет спустя» не писался в вакууме. К работе Алекс Гарленд приступил в конце 2010-х — во время Brexit, роста популярности консервативных идей в обществе и пандемии. Все это отразилось на тревожном настроении и темах фильма. Если «28 дней спустя» просто рассуждал о злобе милитаристской машины, то «28 лет спустя» кажется предостережением. Реальное будущее вполне может стать таким, если политики продолжат втягивать народы в войны.

Фильм открывает сцена начала эпидемии. Дети смотрят «Телепузиков», едва сдерживая слезы от страха из-за криков матерей за дверью. Инфицированные врываются в дом, телеэкран заливает кровью. Выживает лишь один мальчик. Он бежит к отцу-викарию в часовню, но тот с блаженной улыбкой встречает Судный день. У ребенка не осталось опоры, он вынужден выживать в одиночестве.

Тема детского разочарования во взрослом мире — центральная для фильма. Спайк, как и ребенок из экспозиции, не может положиться на отца, поэтому принимает ответственность за свою жизнь и жизнь матери. Грусть и чувство безысходности особенно сильно ощущаются в финальной трети фильма. Здесь авторы ставят вопрос: почему ученые способны создавать орудия и вирусы, но не лекарства от смертельных болезней?

Фокус истории на ребенке не кажется дешевым манипулятивным трюком. А линия отношений Спайка и матери добавляет жестокому хоррору сентиментальности. Фильм действительно поражает гиперреалистичностью насилия. Оторванные конечности, брызги крови, алтари из сваренных человеческих костей — в кадре витает постоянное предчувствие смерти. Но вместе с тем Гарленд дает зрителю утешение: ничто не исчезает бесследно, и любовь даже в условиях апокалипсиса сильнее смерти.

Авторы до последнего расширяют идейное поле фильма, добавляя под занавес жуткую отсылку к Джимми Сэвилу — британскому телеведущему детской передачи, посмертно осужденному за сексуализированное насилие над сотнями детей.

Что важно, от обилия риторических вопросов и кишащих внутри смыслов «28 лет спустя» не коллапсирует. Режиссер, сценарист и вся творческая группа используют по назначению каждый план, звук и нестандартный ракурс. Удерживают баланс между содержательной глубиной, ужасающим экшеном и экспериментальной формой.