«Мама заплетала мне жуткие косич­ки»: что раздражает подрост­ков в отно­шениях с родны­ми

Непонимание и конфликты между подростками и родителями знакомы многим.

Читатели Т⁠—⁠Ж рассказали, что в отношениях со взрослыми не нравилось им, когда они были подростками. Собрали истории в один материал.

Раздражали попытки родителей меня чем-то загрузить, в том числе навязать какие-то занятия, которые мне далеко не всегда были интересны. Мне постоянно напоминали о домашке и не успокаивались, пока я все не сделаю, желательно на несколько дней сразу. Спасибо им за общий тревожный фон и неумение при больших нагрузках выдохнуть и отвлечься.

Еще раздражали попытки контроля во всем: когда меня разбудить, чем покормить, что надеть. Я пару раз спрашивала разрешения встать одной пораньше или самой себе приготовить еду, на что получала ответ: «У нас распорядок, все устроено, нам так неудобно».

Больше всего бесило отчитываться практически за каждый вздох. Стоит чихнуть разок — все, «ребенок заболел», трагедия. Гулять — только с подробным описанием маршрута. Но теперь, конечно, на все это смотрю гораздо проще.

Мама заплетала мне в школу жуткие косички, которые идеально бы смотрелись в СССР, но в нулевых выглядели крайне убого. Она сооружала мне эту прическу аж до седьмого класса, а если я отказывалась предоставлять голову для экспериментов — обижалась.

В итоге я покорно ждала, когда мне заплетут косы, а потом распускала их по дороге в школу. Когда я стала подростком, маму, к счастью, отпустило, и она смирилась с моими распущенными волосами.

Бесил запрет пойти в тот вуз и на ту специальность, которую хочу. И вот так я оказалась на почвоведении в МГУ с благословения родителей. К счастью, вылетела после первого семестра.

Мои родители всегда и везде опаздывали. Еще ребенком я искренне не понимала, почему нельзя рассчитать время и выйти вовремя. Я не опаздываю.

А в целом подростком я была довольна родителями. Времена были сложные, им было не до гиперопеки.

Раздражало неумение мамы говорить «нет» нашим многочисленным родственникам и, как мне тогда казалось, излишнее гостеприимство. Двоюродная сестра просит одолжить денег — конечно, надо помочь. Толпе родни негде переночевать в нашем городе — зовем к себе.

И ничего, что мама — вдова с ребенком, а у той сестры есть муж и трое взрослых сыновей. И совершенно логично, что я дальше деревни в детстве не бывала, а та самая толпа родственников была проездом в нашем городе, так как все они оформляли шенген.

Только с годами я поняла, почему все было именно так. А тогда бесило неимоверно!

Меня очень раздражало, что мама ничего не моет. Ну буквально: она из тех, кто моет пол раза два в год и редко моет посуду. В детстве мне было все равно, а в подростковом возрасте стало напрягать. И я вечно все мыла-мыла-мыла. Мои просьбы что-то помыть хотя бы перед моими экзаменами натыкались на ответ: «Мне не нужно, мне не мешает. Не нравится — мой сама».

Мой отец мыл и моет пол каждый день, иногда по два раза. И такого же уровня отношения к порядку требовал от меня. Когда съехала, вдохнула полной грудью. Грязью не заросла, но когда есть выбор между отдыхом или уборкой — выбираю отдых.

Бесила привычка родителей делать что-то, не имеющее абсолютно никакой логики, потому что «так принято». И делать что-то себе в убыток, потому что «а что люди скажут». А еще — отсутствие здорового эгоизма, желание для всех быть хорошими.

Бесили немотивированные отказы мамы.

• — Можно пойти с подругами в кино?
  — Нет.
  — Почему?
  — Потому что.

И вот это «потому что» меня просто выводило из себя. Ну почему нельзя объяснить причину отказа?!

Спустя много лет мы об этом поговорили, конечно. Мама росла в опасном районе, боялась и переживала за меня, но почему-то этого не говорила. Наверно, беспокоилась о своем авторитете.

Никогда не пойму, почему я, ребенок, отвечала за «принеси пульт», в то время как папа лежал на диване. Не пойму запреты компьютера в дни, когда приносила тройку, и обязательное «ешь с хлебом».

С появлением собственного ребенка ушла злость и обида, наступило понимание, что быть родителем — это тяжелейший труд 24 на 7. И что мой родитель сам провел детство как чертополох: без внимания и заботы своих родителей.

Матери нужно было знать все: с кем я дружу, что читаю, что делаю в любой момент времени. И ладно бы я была неблагополучным подростком с проблемами — нет, училась хорошо по своей инициативе, с алкоголем и сигаретами не была замечена, в свободное время читала книжки, мальчиками долго не интересовалась.

Мне нельзя было выбрать цвет обоев в свою комнату, любимую кружку, одежду по своему вкусу, а не маминому. В любое время просматривались мои дневники и тетради, позже — мобильный телефон. О том, чтобы не входить в мою комнату без стука, не было и речи.

В ванной комнате мама снесла задвижку, чтобы я не могла там закрываться. Если ко мне в гости приходил мальчик, она заходила каждые пять минут и проверяла, что мы там делаем.

Раздражало, что родители всегда очень хотели познакомиться с моими друзьями, а уж стоило один раз сказать, что сходила с парнем в кино, — все, уже как будто обязана его с ними знакомить.

Бесконечно бесило, что «случайно» лазили по карманам и сумкам. Считаю, что это недопустимо. Ну и стандартное «твоего здесь ничего нет».

С одной стороны, мои золотые родители дали мне самой выбирать, куда поступать, что носить, с кем дружить. У меня было больше карманных денег, чем у сверстниц.

С другой — есть большое «но». Про существование такого понятия, как «личные границы», я узнала уже после того, как улетела из родного гнездышка.

Любимым развлечением моей матушки было резко врываться в комнату под надуманными предлогами и смотреть, чем я там таким занимаюсь. Стучаться? Ха-ха. Она делала все, чтобы появиться передо мной максимально неожиданно. При этом мне часто попадало за то, что я сижу, лежу, стою и вообще делаю не то, что, по мнению мамы, должна была бы делать — мыть полы, например. Про чтение личных дневников и принудительную уборку в моих личных вещах я молчу.

Поэтому я сбежала из родного дома, как только смогла. Потом были попытки контролировать меня на расстоянии, но они провалились. Теперь общаемся как взрослые люди.

Обижало, что меня не отстаивали в школе в случае бессмысленных или ничем не обоснованных претензий или требований учителей. Там, где большинство современных родителей скажут, мол, мой ребенок не обязан ходить на дополнительные занятия и мыть кабинет, или спросят, а на каком основании вы снизили оценку за оформление, мои родители говорили, что «надо уважать старших», «ну это же учитель», «ничего страшного».

Пожалуй, единственное, что меня действительно раздражало в воспитавшей меня бабушке, — это слепая вера в авторитет посторонних людей, особенно имеющих высшее образование. Даже если я был глубоко информирован в каком-либо вопросе, а посторонний человек на эту тему нес полную чушь, она всегда доверяла словам чужого, приговаривая: «Он же ТИХМ окончил!»

При этом ее не смущало ни то, что к вопросу специальность человека не имеет никакого отношения, ни то, что этот Тамбовский институт химического машиностроения он окончил лет 20—30 назад.

Раздражало постоянное сравнение с Игорюшей, Васечкой и прочими посторонними людьми. Контроль во всем. Вечная критика: «В игры играешь? Ты что, маленький? Скейтборд? Упадешь и сломаешь себе все кости сразу!» Ноль поддержки. Либо кнут, либо ничего.

Ну и топ-фишка — наговорить гадостей и на следующий день как ни в чем не бывало тянуть руки и улыбаться.

Меня раздражало деревенское отношение к ребенку, который в семье не то что не на первом, а даже не на двадцать первом месте. Не было абсолютно уважения ко мне как к личности. Мои желания, если они шли вразрез с убеждениями родителей, назывались блажью и совершенно не брались во внимание.

Просила подключить кабельное телевидение, потому что все вокруг смотрели MTV, а я была белой вороной, — отвечали, мол, зачем нам это надо, девять каналов есть, хватит и их. Просила купить микроволновку — не барыня, есть плита. Не прошло и пары лет после моего отъезда из дома, как эти вещи появились у родителей.

И самое бесячее — что я вечно должна была что-то заслужить. Никогда не забуду свой шок, когда двоечник-одноклассник поехал в Египет с родителями. В моей голове не укладывалось: за что его повезли отдыхать за границу, ведь я учусь намного лучше, а ничего подобного мне родители не давали.

Буду оригинальной. В маме меня очень раздражало, что она постоянно мне делала замечания насчет того, что я, мол, очень хорошо живу. Ну не виновата я в том, что у нее не было того-то и того-то. И что ее детство прошло в страшной нищете даже по советским меркам. И да, я благодарна ей за то, что у меня было ТВ и что мне покупали новые шмотки. Но постоянное об этом напоминание меня раздражало.

Раздражало и то, что с мамой редко можно было отдохнуть и поговорить по душам, она вся была в работе и своих хлопотах.

Папа меня раздражал тем, что он меня не понимал, что ли. Вечно описывал мне, какая у меня плохая мама и как плохо она меня воспитывает: и карьеру она не сделала, и замуж не вышла. И дальше шел намек, что, мол, я такая же, как она. «Ты так похожа на мать. Ты говоришь как мать. Ты такая же бесприданница, как мать, будешь такой же матерью-одиночкой».

Говорилось это под соусом благих побуждений и с целью замотивировать исправить в себе недостатки. И не знаю, что раздражало больше всего.

Мать мне постоянно указывала, что в этом доме нет ничего моего. У меня и так комнаты своей не было — жили в однокомнатной квартире. Если на моем диване и моем столе был порядок, туда родители складывали свои вещи, и у меня и впрямь даже места для сидения не оставалось.

Тыкала мне в лицо тем, что несчастлива в жизни из-за меня, что я своим существованием виновата в том, что она живет с моим отцом, а не строит какие-нибудь новые отношения.

Мне повезло с мамой: контроля было в меру, любовь без меры. Бесила только дачно-огородная повинность с весны до осени. Настолько, что меня до сих пор потряхивает от всех этих работ кверху попой. Открестилась, как только выросла и более или менее встала на ноги.

Как меня раздражала привычка родителей работать и что-то глобальное начинать в воскресенье. Шесть дней учишься. Думаешь, что хоть один день отдохнешь. А нет — в воскресенье работаешь дома в огороде. Или затевается другая огромная работа, которая заканчивается поздно ночью. И зимой и летом. Ты не можешь строить планы, так как они пойдут в никуда.

Бесили садово-огородные работы с картошкой по 30 соток — даже тогда, когда картоха уже стоила дешево. И заготовки, которые сначала надо делать в промышленных масштабах всей семьей, потом старательно есть, чтоб не выкидывать. Помню, что макароны были деликатесом, потому что «картошку надо подъедать, испортится».

Страшно раздражала необходимость работать летом на даче, когда другие мальчишки купались и занимались веселой ерундой на свежем воздухе! Но раздражения давно уже нет — есть благодарность за воспитание и образование, за вечера на рыбалке и семейные праздники, за то, что родители научили жить, бриться и завязывать галстук :)