Как я въехал в США через Мексику и запросил убежище

Вечер в хату. Еще не так давно самой большой проблемой были темнокожие эльфы во «Властелине колец», а теперь половина знакомых пишет из вынужденной эмиграции.

Так уж получилось, что мне не удалось найти взаимопонимание с властями и в 2022 году я задумался о бегстве в другую страну и стал искать варианты, куда податься. Настроение портили специфические приметы того времени, поэтому заодно подсел на антидепрессанты и спонтанные глупые покупки.

От знакомых услышал идею, что в моей ситуации можно запросить убежище в США. Мне дали пару ссылок, где на английском было более внятно написано, что надо делать. Понеслась.

Когда я готовился к бегству, выяснил, что правительство США предоставляет возможность запросить убежище, если в своей стране человек становится жертвой преследования по одной из причин:

1. Этническое происхождение.
2. Религиозные убеждения.
3. Национальность.
4. Членство в социальной группе — часто под этим подразумевают меньшинства.
5. Политическое мнение — по словам адвоката и моим ощущениям, сейчас 95% россиян проходит по этой категории.

Мне нужно было каким-то образом пересечь границу США, например по учебной визе. Хотя в итоге я пересек ее без визы — об этом расскажу дальше.

На границе у меня должны были взять интервью, потом, вероятно, отправить в так называемый детеншен — иммиграционную тюрьму или центр содержания мигрантов. Там провести интервью на страх, а затем отпустить на все четыре стороны к спонсору — человеку, который готов за меня поручиться, взять на себя мои расходы и помочь с жильем хотя бы на первое время.

Спонсор должен помогать строго безвозмездно, иначе это преступление. Еще у него должны быть грин-карта или гражданство США. Я искал через знакомых и благотворительные организации, коих тут много. В русских чатиках развелось большое количество спонсоров за деньги — по факту это обычные мошенники.

Запрос убежища подразумевает, что я смогу остаться в США, получить право на работу и вид на жительство. Конечно, если выиграю свое дело в иммиграционном суде. Если убежище запрашивает семья с несовершеннолетним ребенком, задержания может и не быть либо в детеншен отправят только одного из родителей.

В быту просителей убежища иногда называют беженцами, но это в корне неверно. Беженцы — люди, которых США принимают по гуманитарным причинам, этот статус временный. Подразумевается, что беженца приютят в стране, дадут немного денег, накормят и подлечат, а потом спустя пару лет пинком под зад вернут обратно после нормализации положения в стране исхода. Убежище — это не беженство, оно подразумевает что вы останетесь в США на постоянной основе.

На «Ютубе» сейчас десятки дневников просителей убежища. Мне было полезно анализировать их истории и дополнять этот список, чтобы понять свои будущие расходы и сроки, — правила игры меняются каждые 2—3 месяца.

В моем случае последовательность событий была такой:

1. Сбор доказательств преследования за политическое мнение и завершение своих дел: один-три месяца и 2500 $⁣ (191 500 ₽).
2. Поиск спонсора: неделя.
3. Путь до границы США: две недели и 4500 $⁣ (344 700 ₽).
4. Расходы на пересечение границы с США: 1000 $⁣ (76 600 ₽). Мы купили в складчину машину и на ней поехали — это легальный и дешевый путь.
5. Нахождение в детеншене: 24 дня, бесплатно.
6. Выход без залога.
7. Наем адвоката для ведения кейса: 6000 $⁣ (459 600 ₽).
8. Дополнительные расходы на вывод денег из РФ: около 2000 $⁣ (153 200 ₽).

Когда ситуация стала накаляться, я решил ускоренно продать все имущество в РФ и подтянуть английский язык. Для этого я полностью исключил русский из своей жизни и занимался в Skyeng по часу в день. Еще стал собирать документы, связанные с преследованием, и готовить свой кейс с помощью адвоката в РФ. Работу, к сожалению, сохранить не удалось, возможно, из-за того, что я обозвал коллег, но так даже лучше, наверное.

Если бы у меня была пара месяцев в запасе, возможно, я бы еще получил водительские права, оформил карту заграничного банка и второй загранпаспорт. Прекрасная идея — долечить себе все, что болит, потому что следующие полгода будет не до этого.

Апартаменты продал всего за шесть дней за 12 500 000 ₽, их мгновенно обменял на доллары. 10 000 $⁣ (766 000 ₽) я скупал по обменникам в четыре итерации. Почти все остальные деньги ушли на долларовый счет. Как ни странно, пересчитывание наличных помогало снимать стресс. Однако эмоционально по мне больно ударила заморозка некоторых акций.

Еще я закинул около 200 000 ₽ на Skyeng, чтобы заниматься предельно интенсивно. И решил на время затихариться в Петербурге, поэтому забронировал там билеты и гостиницу.

Так как у меня начались панические атаки, раздобыл немного транквилизаторов. Также на меня напала блажь, и я решил сшить себе костюм на заказ, потому что потом возможности уже не будет.

Я прожил в Питере около месяца до момента, когда мои документы были почти готовы. Помощь консультанта по их подготовке обошлась примерно в 2500 $⁣ (191 500 ₽). Английский тоже более-менее подтянул. Стал примерно понимать шансы на успех своего кейса в США. Напоследок собрался с питерским филиалом чата топовых комментаторов Т⁠—⁠Ж.

Еще я успел бесплатно получить сервис «Premium», так как мой брокерский счет, ИИС и депозит стали сильно больше 3 млн рублей. Планировал использовать его для покупки валюты по более выгодному курсу и посещения бизнес-залов. Я люблю Питер за его книжные, поэтому зашел в «Буквоед», чтобы взять комиксы про Дэдпула.

Но не успел получить налоговый вычет за свой имплант, занялся этим позже в Америке. Да и вообще забросил множество дел. Была небольшая депрессия, интерес к окружающим пропал, мой круг общения сократился примерно до пяти человек, с кем и общаюсь до сих пор уже из США.

У меня больше не осталось ничего, что связывало бы меня со страной. Пришло время планировать маршрут до США, покупать билеты и сваливать.

Изучение нераскрученных эмигрантских каналов Европы и США показало, что жизнь в Москве очень удобна и, независимо от того, куда едешь, отвыкать будет тяжело, особенно от банков, такси и разнообразия качественных услуг. Кстати, совет от будущего меня прошлому мне: упаковывай косметику и моющее средства в изолированные пакеты или не бери вовсе. Одна из баночек с шампунем залила мой макбук, который, несмотря на это, все равно выжил.

Мой маршрут выглядел так: Москва — Бишкек — Стамбул — Мехико-сити — автобус до Тихуаны и граница. Билеты и гостиницы я бронировал через «Альфа-тревел» и Путешествия. Перелет из Москвы в Бишкек стоил 15 000 ₽, Бишкек — Турция — Мексика обошелся в 58 000 ₽. Гостиницы в сумме стоили около 15 000 ₽.

Ни одна из этих стран не требует визы от россиян, кроме Мексики, но даже для Мексики нужна не полноценная виза, а всего лишь специальное разрешение, которое можно получить онлайн без регистрации и смс. При этом граждан СНГ и тех, у кого приобретенное гражданство, могут снять с рейса, особенно если точка назначения — в Северной Мексике.

Мой вылет был 14 июля 2022 года. Я приехал в Москву на «Красной стреле» из Санкт-Петербурга и заказал Майбах до аэропорта, потому что если ты едешь в политэмиграцию не на Майбахе, то ты не политэмигрант, а жалкая пародия.

Из Майбаха Москва была особенно красива. Для меня это вторая заграничная поездка в жизни, до этого я летал только в Сербию на неделю, потому что это Европа и туда не нужна виза.

Видимо, в ближайшие десять лет я в Европе больше не окажусь, но в любом случае ни о чем не жалею, потому что считал и считаю процесс получения туристической визы в ЕС откровенно унизительным. В их воображении я почему-то должен доказывать, что не планирую отобрать работу у местного уборщика, притом что большая часть ЕС на фоне Москвы откровенно небогата и на самом деле в гробу я ее видел, кроме как ради туризма.

Как ни странно, до аэропорта я добрался без происшествий, зашел в местный «Жуй и уходи» и заказал себе два макмаффина, которые еще не успели испортить новые владельцы сети, и взял неподалеку игрушку с обновленными My Little Pony. Почему-то, когда зашел в туалет, стал плакать без особой причины, но минуты через две отпустило. До вылета делать было нечего и я торчал в бизнес-зале.

Полет в Бишкек был довольно скучным. В аэропорту, где есть бесплатный и безлимитный вайфай, мне обменяли немного долларов на местные сомы. Там же до меня докапывался бомбила, чтобы я поехал с ним. После отказа он завис и свалил.

К счастью, там работало «Яндекс-такси», я заказал машину бизнес-класса до гостиницы, где планировал провести ночь. Поездка стоила 900 KGS⁣ (788 ₽), их списали с моей российской карты. Однако приехала не самая новая Киа Рио, и я понял, что мои представления о бизнесе не очень сходятся с местными. Т-Мобайл, к счастью, работал, в окне были горы. В гостинице случился овербукинг, и я заплатил за более дорогой номер, но разницу в цене мне потом компенсировали.

На обратном пути в аэропорт происшествий не было, но, когда сотрудник посмотрел мои билеты и увидел пункт назначения в Мексике, он сказал: «Собрался границу пересекать?» Я ответил: «Возможно». После этого он хитро прищурился, а я осознал, что, возможно, мой план не такой уж и хитрый. Я отсиделся в бизнес-зале, 40 $⁣ (3064 ₽) за который заплатил банк, и полетел в Стамбул.

Стамбул из окна самолета выглядел приветливо. Мы сели в аэропорту Ататюрка, и там выяснился презабавнейший факт. Единственный способ оплатить вайфай по истечении первого бесплатного часа — кредитная карта в специальном автомате. Российские карты, естественно, не работают. За последние годы я привык печатать бумажки, сидя в бизнес-зале, а не тягать с собой заранее распечатанные документы все путешествие, как какой-нибудь крестьянин. Электронное разрешение на въезд в Мексику, которое нужно было показать при посадке на рейс, у меня распечатано не было.

Тут очерчивается контур будущей проблемы, так как в бизнес-залы в аэропорту Ататюрка пускают только при оплате кредиткой. Я обошел все пять лаунджей этого исполинского хаба, и ни в одном не приняли наличные. Видимо, тупая часть моего мозга подкинула идею, что все будет хорошо и я просто покажу свое мексиканское разрешение с телефона.

Вылет был около полуночи по местному времени. На посадке образовалась огромная очередь, в которой я часто слышал русские голоса. Когда подошел мой черед, батарея уже была на последнем издыхании. В зоне гейта, как назло, не работал беспроводной интернет. Потом телефон совсем разрядился, поэтому свой билет до Мексики я пролюбил.

С рейса сняли еще несколько человек. Один был русскоязычным, и его ситуация была еще хуже: ему запретили посадку на самолет. Отсканировали его загранпаспорт и сказали, что ему надо обращаться в американское посольство, потому что оно не дает добро на вылет. Поэтому ему надо либо ехать туда и разбираться, либо лететь обратно.

Правительство США в курсе, что очень много людей используют Мексику как перевалочный пункт, поэтому между США и Мексикой есть двустороннее соглашение, направленное на то, чтобы этому препятствовать. Пассажира могут снять с любого рейса, который затрагивает воздушное пространство США, если его присутствие нежелательно. Также почти гарантированно проверят брони гостиниц и наличие обратного билета, причем Turkish Airlines требовали, чтобы обратный билет был от их компании.

Всех, кто не смог вылететь, отправили к кассам Turkish Airlines, чтобы там мы разобрались с нашими проблемами. Мы уныло поволоклись в их сторону, не зная точного расположения. Я увидел двух пилотов и спросил у одного из них по-английски: «Сэр, где находятся Turkish Airlines?» Он сложил руки над головой, сделал практически полный круг и ответил: «Повсюду вокруг вас». Я уточнил, что нам нужны билетные стойки, и он все-таки указал более точное направление, где мы нашли кассы.

Там мы примерно разобрались, что нам делать. Парню, которого сняли с рейса, сказали, что его могут отправить в Санкт-Петербург через два дня за 1500 $⁣ (114 900 ₽) и ему нет смысла покупать новый билет в Мексику, так как его снова не пустят на рейс.

Мне предложили купить новый билет до Мехико, но единственное, что у них есть, — это бизнес-класс за 1900 $⁣ (145 540 ₽). Я как Бэтмен, моя суперсила — это деньги, поэтому заплатил, тем более что так я смог получить доступ в бизнес-зал. Вместе с обратным билетом из Мексики в Турцию все обошлось в 2400 $⁣ (183 840 ₽).

По дороге у меня началась паническая атака — казалось, что меня снимут и с этого рейса. Захотелось вернуться в Москву, но возвращаться нельзя, потому что Москва мертва. Я нашел аптеку и сказал: «I need something to relax» — и мне продали успокоительное, от которого мне стало полегче.

Через 15 минут я уже был в бизнес-зале, причем не крестьянском, куда проходят по пэйпасс, а в отдельном для клиентов бизнес-класса Turkish Airlines. Так как мне хотелось есть, я устроил небольшой крестовый поход ко всем столам с задачей отъесть хотя бы часть суммы. По ощущениям отбил я долларов 90 и, конечно же, без проблем все распечатал и сел на рейс.

В самолете меня вырубило очень быстро, так как места были лежачие, а таблетки эффективные. Поэтому 12 часов полета толком и не помню.

Я проснулся примерно за час до посадки с мыслью, что я ненавижу самолеты, ненавижу летать и ненавижу себя за то, что лечу на самолете.

Обычно русские летят не в Мехико-сити, а в Канкун и оттуда на самолете в Тихуану. Но я читал, что все чаще людей уже там снимали с рейса и задерживали, обвиняя в иммиграционных намерениях. Поэтому я решил прилететь в Мехико и добраться оттуда до Тихуаны на автобусе.

Вышел из самолета, оплатил роуминг. У мексиканского песо почти такой же символ, как у доллара, что ужасно путает. В аэропорту обменял немного наличных долларов и потратил свои первые песо в местном «Старбаксе».

После захотелось взять такси до гостиницы. Я установил «Убер», однако выяснилось, что его водители не могут парковаться у аэропорта. Я заказал такси в специальном киоске, получилось недорого, и я телепортировался в свой чудесный хостел с бетонными полами, бетонным душем и вайфаем, работающим только на первом этаже.

Бросив вещи, я пошел гулять. Сразу бросились в глаза жирные бродячие собаки и одна очень интересная бургерная неподалеку, внутри которой была модель парусника HMS Victory. Ужасно мешало, что никто в Мехико толком не говорит по-английски, но это уже небольшая проблема.

Я планировал потусоваться в Мехико три дня, а потом поехать на автобусе в Тихуану, поэтому мог провести время как обычный турист. Тем более что хостел находился в исторической части города.

Центр города переполнен католическими храмами и белыми туристами, в нем невозможно заблудиться, поэтому в первый день я решил не идти на автобусный вокзал, гулял и тупо фоткал.

Мехико ухоженный, красивый и богатый, думал я, когда на следующий день загуглил расположение автобусного вокзала и решил не заказывать «Убер», а пройтись пешком, тем более что путь занимал всего около часа.

Уже через пять минут ходьбы в одном направлении католические храмы и туристы кончились и начался Мехико из американских фильмов: стихийные рынки, спонтанные свалки, трущобы, мелкокриминальный элемент. В ассортименте были представлены кривые спины, отсутствующие зубы, женщины, с которыми даже разговаривать надо в презервативе, и ощущение того, что привлекаешь к себе слишком много вредного для себя внимания.

Примерно через 20 минут я решил, что лучше все-таки «Убер», и доехал до вокзала. Там никто толком не говорил по-английски, я использовал свое неуемное обаяние и бади лангуэйдж, чтобы мне все-таки продали билет до Тихуаны за 2500 MXN⁣ (10 150 ₽).

На следующий день я немного погулял по центру и поехал на «Убере» к своему автобусу. На вокзале захотел в туалет и впервые осознал, как далеко может зайти прогресс в отдельно взятой стране. Дело в том, что здесь ты отдельно платишь за вход и, уже войдя, отдельно покупаешь бумагу в специальном автомате, чтобы ты, не дай бог, не взял лишнего или, чего доброго, не унес рулон с собой.

Поняв, что духом Мехико уже напитался, я решил побыстрее сесть на автобус, тем более что предстоял путь примерно 42 часа. В спинки сидений были встроены планшеты, я сначала обрадовался, но позже понял, что все фильмы на испанском. Я уже стал подумывать о том, чтобы закинуться успокоительным и, так сказать, ускорить путешествие. Но в планшете оказались встроенные игры вроде Angry Birds, которые спасали положение.

Спустя примерно четыре часа, как мы покинули Мехико, нас остановила полиция для проверки документов. Всех без мексиканского паспорта попросили на выход для индивидуального разговора — примерно 12 человек. Тут я встретил первого мексиканца, который говорил по-английски.

Основной смысл его речи был в том, что мы все не имеем права находиться здесь по нашим визам, так как они действуют только на территории Мехико. Это полная чушь — так местная полиция, в которой, судя по всему, действует принцип «кто раньше форму надел», злоупотребляет правом задержания без причины на пять-десять дней.

Он смотрел на меня, я смотрел на него. Примерно через 10 секунд между нами возникла особая химия и я услышал фразу «Хочешь, чтобы я тебе помог?». Я ответил «Да», и в ситуацию вмешался мой лучший друг мистер Франклин, который спас положение. Правда, я лишился двух лучших друзей.

В автобус вернулось только восемь человек — полагаю, у четверых не было таких хороших друзей либо они не смогли заставить себя с ними расстаться. В любом случае мы поехали дальше. Пейзажи Мексики очень красивы, повсюду горы и вообще выглядит интересно.

Примерно за пять часов до Тихуаны ситуация повторилась, но я лишился уже трех лучших друзей. Ремарк говорил, что твой человек — это не тот, с кем хорошо, а тот, без кого плохо, и Франклин — определенно мой человек. До конца поездки я укорял себя, что лишился стольких друзей, но надо жить дальше, я закинулся таблетками и заснул.

Проснулся примерно за час до Тихуаны с мыслью, что ненавижу автобусы, ненавижу ездить и ненавижу себя за то, что еду на автобусе. Доехал без приключений, доковылял до гостиницы, взял какую-то еду в местном магазине и заснул в номере.

Утром я проснулся и начал планировать пересечение границы с США, но быстро устал и решил просто погулять по городу. Бонусом зашел в местное казино и немного поиграл. Но оно настолько бездарно и дешево организовано, что как-то не драйвово, поэтому быстро бросил. Вернулся домой и лег спать уже нормально.

Варианты перехода границы меняются каждые пару месяцев. Я пересекал ее в июле 2022 года, и от бархатных условий того времени осталась только дымка. Проблема в том, что успешные истории продолжают пересказывать в многочисленных чатах, где много теоретиков и оптимистов. Им поддакивают те, кто пересек границу в хорошее время, что формирует ложные представления о процессе.

Отдельно стоит упомянуть и русских иммиграционных адвокатов, которые очень спорные русские и очень спорные адвокаты. Они снимают многочисленные обнадеживающие видео в духе «Не хочешь в армию? Держи убежище», «Не хочешь налоги? И тебе убежище». Не стоит забывать, что эти люди берут деньги за попытку, а не за результат. Любые фонды-помогаторы, скорее всего, мошенники, я бы не тратил на них свое время.

Я понимал, что лучше изучить правила перехода от тех, кто прошел этот путь не больше месяца назад. Нежелание провести небольшое исследование могло бы обернуться потерей нескольких тысяч долларов и риском начать свое убежище с нарушения закона.

Я мониторил мигрантские чаты, так как правила меняются, гайки то закручивают, то раскручивают. В итоге выбрал такой вариант: купить в Мексике неподалеку от границы машину с американскими номерами, проехать на ней через КПП и сразу после этого запросить убежище прямо на границе. Такой способ не нарушает законы США.

Так как я не умею водить машину, нашел через «Телеграм» попутчиков. Мы вложились по 900 $⁣ (68 940 ₽). Впервые за неделю я услышал русскую речь и обрадовался. Спустя примерно 30 секунд началось «все не так однозначно» и «вакцина не проверена», и я обрадовался уже намного меньше.

В машине нас было семь человек, границу мы пересекли с пятого раза. Фотографий не будет, а все последующие картинки взяты из интернета, так как технику забирают на границе.

Мы проехали оранжевые пупырки и запросили убежище. С нами поговорили, надели браслеты и повели в так называемый бордер — место, где на границе держат запросивших убежище, пока не решат, куда отправить их дальше. Так я стал американцем.

Нас отвели в маленькую комнату, посадили на скамейку и сказали ждать. Мимо проводили людей, которых ловили на границе. Через пару часов нас отвели в помещение, очень похожее на полицейский участок, и наконец сняли браслеты.

Здесь мы впервые столкнулись с системой переводчиков. Те, кто не знал английского или знал не очень хорошо, во время критически важных разговоров общались не напрямую, а через переводчика с помощью специального черного телефона Cisco. Даже если английский неплох, общение через переводчика добавляет времени и позволяет меньше нервничать.

Во время медицинского опроса в анкете был пункт «Какие у вас были хирургические операции?». Я начал рассказывать, загибая пальцы, про пенильный имплант, сломанную и восстановленную руку, пересадки волос первую, вторую, третью, четвертую, аппендицит, резекцию тканей в носу и прочее. Примерно в середине терапевт, проводившая опрос, уже начала искать глазами спасительный зрительный контакт, но продолжала записывать и записывать.

Для всех нас выделили зону в помещении, затем отделили мужчин от женщин, выдали одеяла — у нас были нормальные из ткани, а многие рассказывают, что им давали из фольги, — и маты, чтобы положить их на пол. Поскольку всю электронику и вещи забрали, делать было откровенно нечего. Я подошел к полицейскому и сказал, что мне нужно принимать антидепрессанты, они пошептались и разрешили взять их из своих вещей и принимать под контролем врача.

С этого момента нас начали называть detainee — «задержашками». Сказали, что нужно просто подождать пару дней, пока мы пройдем небольшое интервью, после которого решат нашу судьбу.

Русскоязычных было трое: я, белорус и еще один парень из России. Оба они были с женами и очень волновались за них. По-английски говорил один я, поэтому почти все время был за переводчика.

Скука была страшная. Выручал коп-афроамериканец — он понял, что я говорю по-английски, и стал постоянно шутить в духе «Этот стул сам себя не уберет». В целом атмосфера напоминала дешевый частный детский сад, сотрудники были добрые и особо не лезли. Кормили нас в основном тем, что продается в магазине и греется в микроволновке.

Спустя день мы все прошли небольшое интервью вопросов на двадцать, довольно стандартное, но в самом конце есть вопрос «Страшно ли вам возвращаться в родную страну?». Я ответил «Да», и делом начала заниматься Иммиграционная и таможенная полиция США — ICE. Мы называли их айсами.

Всех семейных с детьми отправили на свободу, остальных оставили досиживать еще день. Утром нас посадили в Форд с решетками и повезли в так называемый детеншен, который в нашем случае был обычной частной тюрьмой общего режима в штате Аризона.

Отделить тех, кто реально нуждается в убежище, от обычных трудовых мигрантов сразу невозможно, поэтому людей помещают в детеншен — от английского detention, «задержание». Через подобную систему, по словам одного из офицеров ICE, проходит примерно 2 млн человек в год.

Как я понял, у айсов нет собственных учреждений, они обычно арендуют места в частных тюрьмах и иммиграционных центрах. У тех, кого я знаю, детеншен длился от 0 до 180 дней. Срок зависит от таких факторов:

• есть ли у задержанного спонсор в США;
• готов ли он внести залог, если будет необходимо;
• есть ли у него хронические заболевания либо он преклонного возраста;
• успешно ли пройдено интервью на обоснованный страх — о нем расскажу дальше;
• какова политическая ситуация;
• нагрузка на систему.

Если судить по отзывам на «Ютубе» и в телеграм-чатах, условия содержания в детеншенах — в диапазоне от ужасных до приемлемых. Так как мои условия были хорошими и отпустили меня быстро, может сложиться иллюзия, что это не проблема. Но бывает иначе: иногда люди объявляли голодовки и бунтовали, чтобы хоть как-то защитить свои права в заключении.

Нас привезли к зданию с колючей проволокой и решетками. На въезде было написано LaSalle Correction Centre. Вообще, за все время задержания я ни разу не слышал слова «тюрьма» — вместо prison или jail всегда говорили «иммиграционный центр», «коррекционный центр», «учреждение». Это учреждение частное и входит в холдинг La Salle Corrections.

На входе у нас забрали наличные деньги с условием, что вернут на выходе. Выдали форму, шампунь и гель для душа в индивидуальных упаковках вроде гостиничных. Затем мы прошли достаточно долгое медобследование. На нем я сказал, что у меня клиническая депрессия и я принимаю «Селектру». Психотерапевт ответил, что свои таблетки я принимать не могу, так как они сделаны не в США, поэтому придется ждать психиатра: выписать лекарства может только он.

Потом нам выдали тюремные ID, в которых указаны имя, номер и уровень содержания под стражей. В нашем учреждении было три уровня:

1. Minimal custody — минимальный надзор. Это публика вроде нас, не представляющая особой опасности, с самым легким режимом заключения и синей формой.
2. Medium custody — это преступники, сидящие за ненасильственные преступления. В основном наркоторговцы и койоты — так называют тех, кто незаконно перевозит иммигрантов.
3. Maximum custody — серьезные ребята, сидящие за насильственные преступления, форма у них красная.

Заключенных разного уровня могут содержать в одном учреждении, но не в одном помещении.

Парень-белорус парализовал местную систему, попросив переводчика: администрация, не разобравшись, стала искать переводчика с белорусского на английский. Тем не менее все разрешилось. Парня звали Игорем, в системе его записали как Ihor, и для всего персонала во время перекличек он был Айхаром, что его почему-то раздражало. В целом для американцев это имя известно максимум в контексте «Игорь, принеси мозг».

В нашей партии было всего трое русскоязычных. По-английски говорил только я, поэтому с администрацией общался в основном тоже я. Нам выдали тюремные правила — поначалу, правда, на испанском языке, потом я попросил на английском — и повели к камерам. В этом тюремном учреждении основной язык испанский, потому что латиноамериканцы — 90% персонала и контингента.

Наш юнит имел форму вытянутого прямоугольника: стена, в ней десять двухместных камер, напротив нее тоже стена и там тоже десять камер. Между этими стенами общее пространство, где стоят столы со стульями, есть общие душевые и телевизор.

Айхара из Беларуси посадили в камеру без соседа, и он шесть дней проторчал в одиночке. Меня с Денисом посадили в камеру напротив. Это была абсолютно обычная комната с бетонным полом и железной дверью, площадью примерно 8 м², что, кстати, ровно на 1,5 метра больше одного из апартаментов, которые я хотел купить. В ней были унитаз и двухъярусная кровать, аналогий с тем апартаментом все больше.

Так как делать было нечего, я прочитал правила, и оказалось, что коммунизм уже наступил. Книжка буквально сочилась нашими правами: право на медицинскую помощь, тренировки, библиотеку, переводчика, юридическую библиотеку, здоровую еду, тюремный телефон, тюремный магазин, религиозные встречи, участие в волонтерской программе, добровольную депортацию и прочие атрибуты страны свободных.

В первый день нам ничего не хотелось, мы поели и легли спать. На второй день нас выпустили в общую комнату, мы смотрели телевизор — показывали сериал про Харли Квинн и «Звездные войны: Эпизод 4».

Еда была откровенно не очень. Я ел чуть больше половины, но, как узнал уже на свободе, норма калорий в ней около 3000, поэтому к выходу я все равно набрал 4 килограмма. Вообще, в учреждении чувствовалась экономия на еде: в нее часто добавляли бобы и подобное. Зато шампунь дали очень хороший, у меня моментально прошла перхоть, приобретенная за время пребывания в Мексике.

Так как нам было скучно, мы попытались использовать наши многочисленные права. Нас отвели на спортплощадку и дали мяч, однако играть в баскетбол в июле в Аризоне — удовольствие то еще, поэтому нас хватило едва на 30 минут.

Мы делили наш юнит с латиноамериканцами уровня medium custody. Чтобы не смешивать заключенных разного уровня, нас заводили в камеры после обеда, и общая зона была их до самой ночи. Вечером второго дня они устроили вечеринку, видимо, по поводу освобождения одного парня, а так в целом были спокойные.

Ночью мне снилось, что я в огромном аэропорту пытаюсь улететь хоть куда-то, но мне постоянно отказывает одна авиакомпания за другой. Отмазки все более и более идиотские, а уровень моего интеллекта постоянно падает из-за усталости, ведь я хожу так уже несколько часов. У последней стойки я уже говорю практически нечленораздельно, у меня кончаются силы, я падаю в аэропорту и начинаю задыхаться.

На следующее утро нас отвели в библиотеку и разрешили взять книги в камеру. Я взял «Радугу шесть» Тома Клэнси, Денис — «Гарри Поттера и узника Азкабана». До выхода из учреждения я успел прочитать чуть меньше 100 страниц, поэтому так и не узнал, чем закончилось. Дочитал до места, где новое спецподразделение должно было взять штурмом банк в Швейцарии, а zlye russkies планировали какой-то хитрый заговор. Больше ничего особо запоминающегося не было.

Спустя шесть дней к нам пришел охранник и сказал, что мы released — «освобождены», чему мы все ужасно обрадовались.

И обрадовались мы зря, так как это был обычный трансфер. Система здесь устроена так, что учреждением-отправителем владеет один холдинг, транспортной компанией для перевозки — второй, учреждением-получателем — и вовсе третий, а координируют их всех айсы.

Нас собрали и отвели в комнату ожидания отправки — помещение примерно 20 м², где были две лавки вдоль стены, унитаз и примерно 30 счастливчиков, избранных администрацией. Так как мы ожидали больше четырех часов, большинство к моменту отправки заснули и спали прямо на бетонном полу.

Нас переодели в одежду, в которой мы приехали, но из обуви вытащили все шнурки, отдали наши деньги. Потом начали заковывать для транспортировки практически как убийц: браслеты на руки, браслеты на ноги, цепь вокруг живота и браслеты на руках пристегнули к этой цепи на животе. Для полноты образа не хватало полосатой формы, огромного стального шара и сковывания всех вместе, но этого почему-то не случилось.

Все строили теории о том, что нас повезут в аэропорт и отправят к спонсорам, но после заковывания иллюзии улетучились. Нас отвели к тюремному автобусу, и мы отправились примерно в часовое путешествие до местного крохотного аэропорта, на котором стоял изнасилованный жизнью «Боинг-737» с нашими именами на нем.

Пассажиры «Каталажка эйрлайнс» ощущали некоторую скованность, в основном потому, что браслеты с нас никто не снял. В самолете было три ряда слева от прохода и три ряда справа от него. Все ужасно хотели пить, так как была адская жара, а последний раз нам давали воду еще в учреждении исхода. Раздача воды началась через 30 минут после вылета и закончилась примерно за 30 минут до посадки. Все дело в том, что стюардесса выглядела так, будто съела настоящую стюардессу и теперь имитирует, что все абсолютно в порядке. Она закрывала собой весь проход, поэтому любой процесс — посадка или раздача — занимал вечность.

Раз уж Дядя Сэм оплачивал мне очередное путешествие, я стал пялиться в окно. Там были прекрасные виды, бескрайние поля, много заводов, ветряки повсюду. Америка ощущалась по-настоящему огромной. Живя в Москве, я не мог отделаться от чувства, что РФ очень маленькая, немногим больше Монако.

Примерно за три часа мы пролетели почти всю южную часть страны насквозь и приземлились в Луизиане, где нас поджидал очередной автобус в наш новый дом.

Мы ехали, наверное, часа два. Как я узнал позже, новый штат называется Миссисипи. За окнами было видно все очарование этого места: изумрудно-зеленые ухоженные лесополосы, площадки для гольфа, автозаправки, как бы утопленные в лес, множество небольших церквей, в основном разных подвидов христианства, и маленьких домов.

Как мы поняли, женщин повезли в другое учреждение, поэтому их поиск стал отдельным квестом в будущем. Мы ехали, пока не увидели огромный комплекс под названием Adams County, принадлежащий холдингу Core Civic.

Новое учреждение выглядело сильно получше предыдущего и называло себя иммиграционным центром. Как я понял, в нем содержались только иммигранты. На входе был неожиданно долгий медосмотр, где повторилась история с рассказом про хирургические вмешательства.

Мы снова сдали личные вещи и деньги. Когда я отдал 5600 $⁣ (428 960 ₽) наличными, охранница спросила: «Russian?» Я ответил: «Yes».

Потом нас завели на специальный склад и выдали форму оливкового цвета, белье и банные принадлежности. В прошлом учреждении все было как положено — отдельно шампунь и отдельно кондиционер, а здесь почему-то дали шампунь плюс кондиционер, как пещерным людям каким-то. После нас проводили в особое помещение под названием dormitory.

Это огромная комната примерно на 400 м² с восьмиметровым потолком. В ней было 75 двухъярусных кроватей, души, туалеты, телевизоры, микроволновки и пара офисов для персонала. Само собой, все окна зарешечены. Обычно такой режим назначают самым безопасным из задержанных, которыми были мы.

Были тюрьмофоны, как в американских фильмах, — по ним можно звонить, только сказав свой айди, и они гарантированно прослушивались. Туалеты представляли собой три каменные стены, а вместо четвертой — что-то вроде душевой занавески, которая скрывает середину тела, поэтому, так сказать, пользователи похожи на очень сфокусированных индейцев в засаде.

Если описать публику, будет примерно 120 латиноамериканцев из Мексики, Никарагуа, Гватемалы, Венесуэлы, Колумбии и даже один из Бразилии, семь индийцев, три китайца, десять африканцев из Камеруна, Анголы, Кот-д’Ивуара, пять русскоговорящих из стран СНГ — РФ, Беларуси, Азербайджана — и пятеро совсем редких вроде турецкого курда или чувака из Шри-Ланки.

Английский знали в сумме человек десять, самыми ценными для администрации были те, кто знал два языка. В первую очередь важна пара «английский — испанский», таких было всего двое. Я читал, что у латиноамериканцев самый низкий шанс на получение убежища, менее 15%, но это не останавливает их от пересечения границы. Поэтому почти все иммиграционные заведения и процессы двуязычны, используются английский и испанский.

Первый день был разнообразен на события. В частности, колумбиец сделал себе татуировку кустарными чернилами и доигрался до полноценного воспаления.

Когда лампы на потолке дважды моргали, происходило что-то вроде переклички. Все должны встать вдоль кроватей, включая выпрыгивающих из своих засад индейцев. Охрана начинала ходить и всех пересчитывать. Особенно комично это выглядело, когда между кроватей шла охранница весом под 160 килограммов, задевая тумбочки и заключенных. Подобные переклички были по пять раз в день. Охраны очень мало, 90% процентов времени в помещении вообще не было ни одного сотрудника.

В целом атмосфера напоминала дешевый детский лагерь. Например, когда охранники отворачивались, латиноамериканцы начинали играть в игру. Те, на кого не смотрел охранник, издавали произвольные звуки — мяуканье, шипение, поцелуи, — дожидаясь, что он повернется. Когда охранник поворачивался, звуки прекращались, лицо изображало невинность, а эстафету перенимал другой человек, на которого охранник не смотрел.

В первую ночь мне снилось, что акции Сбербанка стали стоить в приложении 6 ₽ за штуку. У меня они уже есть, и я хотел докупить и компенсировать такое проседание, но не получалось. Я писал в техподдержку, звонил и все пытался выяснить, почему я не могу их купить, а мне выдавали самые безумные оправдания. В конце концов самый главный сотрудник объяснил, что это максимальная цена, по которой я могу их продать, купить же я их могу только не ниже старой цены — 160 ₽. Когда я спросил, что это за правила такие, он сказал, что это «новые» правила, изобразив кавычки пальцами, как Доктор Зло.

К этому моменту у меня было уже семь дней без антидепрессантов, поэтому снилось что-то мрачное, но так как эффект от таблеток все еще сохранялся, сны были долгими и очень правдоподобными.

Кормили три раза в день: в 04:30, 11:30 и 16:30. Еду выдавали в пластиковых контейнерах вроде бизнес-ланча. Наборы были двух типов — обычные и вегетарианские. Во время первого чекина в тюрьме можно сообщить, что хочешь вегетарианскую, и проблем не будет. В правилах учреждения написано, что это pork free zone, поэтому в мясе гарантировано не будет свинины, хотя мне показалось, что и других животных там тоже не было. Еда в целом была получше, но ее сильно больше, чем надо, поэтому я опять ел около половины. Есть можно в любое время, разогревали еду в микроволновке.

На второй день у нас в юните появился так называемый канцлер. Он должен был помогать нам решать наши вопросы, объяснять правила, принимать жалобы и обращения. Мы моментально прозвали его Биг Босс, потому что он большой и темнокожий. Он пояснил нам неочевидные моменты вроде того, что бритву можно получить только у него и ему же сдать, про волонтерскую программу и то, что через пару дней мы сможем делать покупки в местном магазине и использовать планшеты.

Айхар рассказал, что, когда они с женой прилетели в Тихуану, всех россиян спокойно отпустили, а всех из СНГ, включая белорусов, под белы рученьки отправили в мексиканскую иммиграционную тюрьму в городе-герое Табаско и продержали пять дней, а условия там были сильно хуже, чем здесь.

Тюрьма — она как планета. Через день все уже моментально поделились на языковые комьюнити: Russians, Indians, Chinese, Latino, etc. Причем Russians — это все русскоязычные. Еще у всех двуязычных было свое отдельное коммьюнити, в нем состоял и я. У некоторых были адвокаты, связь с родственниками и другими учреждениями — благодаря этому мы более-менее понимали, что происходит. Все время в заключении я был заодно и переводчиком.

У всех двуязычных был кейс, поэтому мы много обсуждали будущее интервью и даже провели пару пробных. Особенно мне запомнился турецкий курд, его подготовка — мое почтение. Пару раз я провел ему тестовое credible fear interview, CFI — интервью на обоснованный страх. Он ни разу не облажался даже на сложных вопросах. Кажется, он специалист по компьютерной безопасности, так что немудрено.

Среди латиноамериканцев постоянно циркулировали безумные слухи. Они рассказывали, что участие в волонтерской программе ускоряет освобождение, что всех женщин отпустили или что если выбросить документы на границе, то после задержания тебя не депортируют. Чувак, который переводил с испанского на английский, просил не воспринимать их всерьез, потому что «They are an idiots».

Самой большой проблемой были шум и сон, так как местная публика смотрит телевизор до 01:00, еду выдают в 04:30, а переклички проходят каждые четыре часа. Непрерывный восьмичасовой сон — непозволительная роскошь. Это очень быстро начинало сводить с ума и приучать к режиму, когда спишь несколькими отрезками по 2—3 часа.

По телеку шли «Южный парк», «Бивис и Баттхед уделывают Америку», «Харли Квинн» и новости, в которых были одни и те же темы: Тайвань, аборты, стихийные бедствия и Трамп, который тоже в некотором роде стихийное бедствие.

В одну ночь мне снилось, что я в московском офисе своей компании и меня все спрашивают, какого черта я здесь делаю, ведь я всех послал и свалил в Штаты. Я ничего не понимаю и пытаюсь разобраться, ведь помню, что потратил гору денег и пересек границы. Пытаюсь себя успокоить, но это не помогает. Лезу в Айфон, чтобы подтвердить историю трат, но не могу адекватно им пользоваться, так как на мне сфокусировано внимание около сотни человек в огромном опенспейсе. Забегаю в туалет, и «Гугл-карты» показывают мне, что я вообще нахожусь в Южной Америке, в Лиме — столице Перу. Когда же я зашел на Т⁠—⁠Ж, у меня был рейтинг 0 и статус «Потерялся».

Когда один из наших был у врача, добрый доктор предложил ему помочь найти его жену. Вбили имя и нашли только пустоту. Это означает, что ее увезли в тюрьму другого холдинга и теперь связаться с ней будет довольно сложно.

Рассказали про комиссари-стор — местный магазин. Принцип прост: в специальном электронном киоске ты до четверга выбираешь товары и получаешь их в следующий понедельник. Стоимость спишут со счета, на нем лежат деньги, которые ты сдал на входе либо положили на счет друзья, родственники или спонсор.

Цены где-то на треть выше розничных, товарный ассортимент похож на обычный мелкий продуктовый: снеки, газировка, мелкое барахло, безрецептурные лекарства, карты. В киоске стоит программа, всеми родинками похожая на 1С 7.7. Вообще, в плане софта и сайтов там все сильно проще, чем в РФ.

Сделали с другими русскоязычными первый заказ в комиссари-сторе. Вот что выбрали:

• наушники;
• 50 листов бумаги;
• две ручки;
• пять незаточенных карандашей;
• акриловое зеркало;
• чипсы Moon Lodge, 170 грамм;
• 100 пакетиков чая;
• сахар в кубиках, 1 фунт;
• четыре сникерса;
• четыре шоколадки «Херши»;
• шесть попкорнов;
• оранж-соду;
• две пачки тортилий;
• карты «Авиатор»;
• беруши;
• фунт арахисового масла.

В сумме все стоило около 30 $⁣ (22 298 ₽).

Так как делать особо нечего, играли в местные настолки: шахматы, пазлы, шашки, «Четыре в ряд», «Монополию», домино. Очень не хватало карт — не удивительно, что многие заказали карточные колоды, как только появилась возможность.

Я был без электроники уже дней четырнадцать. Сначала это воспринималось как что-то ужасное, но потом начались положительные эффекты, которые называются цифровым детоксом — когда тебе снова интересно почитать книгу и все в таком духе.

Волонтерская программа, на мой взгляд, — это артель «Напрасный труд». Тебе предлагают работать за 2 $⁣ (153 ₽) в день, в основном убирать и помогать при раздаче еды, погрузке одежды. Это не работа на полный рабочий день, но тем не менее звучит как откровенный перебор. Я понимаю, что заключенным нельзя давать работу, но оплачиваемое волонтерство и работа, на мой взгляд, чертовски близкие понятия. Среди латиноамериканцев быстро распространилось поверье, что участие в волонтерской программе может уменьшить срок задержания.

Начало недели было похоже на какое-то безумие: у кабинета канцлера столпилось около 50 человек. Я подошел, чтобы разобраться, и спросил у чувака, который знал английский и испанский, из-за чего эта толпа. Он ответил, что все эти люди хотят записаться на волонтерскую программу.

Я подумал, что он недоговаривает, и дождался возможности пообщаться с канцлером, чтобы узнать, в чем дело. В итоге оказалось, что это реально очередь из тех, кто хочет записаться в оплачиваемые волонтеры, что, конечно же, не работа, как мы уже договорились, за 2 $⁣ (153 ₽) в день. Канцлер спросил меня:

• — А вы, русские, хотите работать?
  — Нет такого явления, как русские, которые хотят работать.

Он рассмеялся и сказал, что тогда я свободен.

Один из моих косяков: я не запомнил важные телефонные номера, а это могло бы скрасить мое заключение. Как минимум стоило знать телефон своего спонсора, адвоката и пары друзей, кто закинет денег на счет в случае проблем.

Ко второй неделе нам наконец-то настроили аккаунты, и мы могли начать использовать тюремные планшеты. Я так и не смог придумать им нормальное, органичное название — ничего, кроме «Зекопад», в голову не шло, и такое название не прилипло. У нас были планшеты GTL TG 801 с кастомной прошивкой и такими режимами работы:

1. Бесплатный. Доступны все виды опиума для народа, около 100 книг, калькулятор, календарь, приложение для медитации Calm, разные тюремные инструкции и заметки, приложение для подачи официальных жалоб, урезанная «Академия Хана», где можно только смотреть видео, словарь Вебстера, PTSD и PREA — приложения, чтобы жаловаться на насилие в тюрьме, и еще звонилка.
2. 0,03 $⁣ (2 ₽) в минуту. За это ты получаешь фильмы, судоку, радио, кроссворды, пасьянсы, специальный мессенджер «Ака тюрьмограм» — ссылку на него можно переслать своему другу или родственнику, и тогда вы сможете переписываться. Но переписка доступна надзирателям.
3. 0,05 $⁣ (4 ₽) в минуту — все вышеперечисленное плюс ТВ, новости, новости спорта и около 20 простеньких андроид-игр.
4. 0,21 $⁣ (16 ₽) в минуту стоят видеозвонки еще через одно приложение вроде «Тюрьмограма», работает по схожему принципу предварительного приглашения. Есть маленькая особенность: когда звонок инициируют извне учреждения, то на всех планшетах блокируется экран и на нем отображается, кому звонят. Это нужно, чтобы заключенные нашли счастливчика, дали ему планшет и заодно поблагодарили за то, что он прервал им фильм или книгу.

Планшеты хранят в специальных запирающихся на ключ боксах. На наш юнит из 150 мест было 18 штук, все с беспроводными зарядками. Их выдавали на день, батареи обычно хватало до вечера. Утром, когда заходила охрана, надо было сказать «I need a tablet, please» и указать свой ID в качестве залога. Как минимум треть оставалась невостребованными: большая часть заключенных не имела денег и не знала английского, планшеты им все равно были ни к чему.

Интересно, есть ли такая система в российских тюрьмах? На этом же можно заработать гору денег, хотя, наверное, на шампанском все равно заработают больше.

По ночам шли дожди, становилось холодно. Многие стали покашливать и сопливить, благо что врачи раздавали таблетки от кашля по запросу. Главный вопрос, который всех мучил: «Когда нас отпустят и что по моему делу?» Но узнать об этом невозможно: когда придет время, тебя просто вызовут.

Сокамерники придумали, как общаться с женами в других учреждениях. Так как тюрьмофоны допускают международные звонки, они просто звонили в одно и то же время тем, кого знали, и общались. Жена одного из них рассказала, что условия ужасные, постоянные разборки и некоторые уже не выдержали и написали запрос на добровольную депортацию. Я слышал истории про так называемые ломательные тюрьмы, в которых все устроено так, чтобы ты сам попросился обратно.

Примерно к середине недели нас стали вызывать на CFI — интервью на обоснованный страх. Его цель — понять, входит ли мигрант в категорию тех, кому предоставляют убежище, и вообще понять, кто он по жизни.

Меня завели в маленькую комнату, где был один телефон Cisco, по которому я говорил с переводчиком, а переводчик говорил с офицером. Схема интервью, хотя на самом деле это допрос, стандартная:

1. Ваши права.
2. Стандартные вопросы про судимости, гражданство, как добирались, почему именно Америка, убивали ли людей и все в таком духе.
3. Ваша история.
4. Вопросы в духе «Почему вы пошли в полицию после повестки, если знаете, что можете подвергнуться там насилию за взгляды?». В целом они пытаются выяснить, не сделан ли кейс искусственно.

Мое интервью длилось 3 часа 50 минут, никаких особых сложностей не было. Все русскоязычные прошли интервью одними из первых, думаю, у нас было некоторое преимущество перед остальными.

На следующий день к нам приехал библиотекарь с тележкой и разрешил взять книги. Я взял сборник математических задачек The Moscow Puzzles и Seal Team Six: Memoirs of an Elite Navy Seal Sniper. Понравилась шутка автора: «Единственное, что в развивающихся странах развивается, — это эпидемии и голод». Из The Moscow Puzzles я решил за время заключения задач сорок.

На планшете также читал «Дневник чумного года» и американскую конституцию время от времени. Все книги, электронные и бумажные, были на английском либо испанском языке. Чтение бесплатно и помогало скоротать время.

По телевизору стали показывать какой-то футбольный чемпионат, поэтому два дня было невозможно нормально спать. Когда все-таки приходила охрана, она почему-то пыталась перекричать телевизоры, вместо того чтобы тупо их выключить. Был бы я в начальстве, через неделю у меня здесь царил бы маленький Gulag с часом телевизора в день только для ударников производства.

Я захотел положить 50 $⁣ (3830 ₽) на планшет, чтобы смотреть фильмы. Оказалось, что использовать деньги со своего счета я могу только через канцлера, которого в тот день не было. Поэтому меня отвели к боссу Биг Босса. Я сообщил об этом желании, он сделал звонок, и транзакция произошла. Я спросил у него: «Почему люди хотят участвовать в волонтерской программе?» Он, видимо, не понял и начал объяснять условия программы. Я уточнил: «Почему они хотят работать за два доллара в день, если совершенно очевидно, что другой выгоды там нет?» Он рассмеялся и сказал, что понятия не имеет, зачем они во всем этом участвуют.

Получили первый заказ из комиссари-стора. Первые три дня объедались этой гадостью, так как после двух недель тюремной еды все это становится просто божественным на вкус. Благодаря бумагам и ручкам я начал делать записи, из которых и родилась эта статья. А то бы пришлось делать из хлеба чернильницу, из молока — чернила, а из сокамерника — секретаршу. Как я понял, это учреждение вообще полиберальнее.

Так как на плашет упали деньги, мне стали доступны фильмы. Успел посмотреть все три части «Остина Пауэрса», «Властелина колец», две части «Хоббита», «Соника» и «Пираты Карибского моря: На странных берегах».

Бросалось в глаза, как латиноамериканцы играют с пазлами: многие не могут правильно разделить два кусочка одним жестом и просто тянут их на разрыв. Большинству даже не приходила в голову идея, что надо сначала выложить внешнюю рамку, а уже потом заниматься перебором. Мелкая моторика рук практически отсутствовала. Но при этом был персонаж из Бразилии, который устраивал двухчасовые созвоны со своим адвокатом и вообще крайне сторонился местной публики. В целом мне показалось, что в Южной Америке такое огромное неравенство, что они кажутся представителями разных биологических видов.

Самой популярной игрой постепенно стали шахматы. Айхар играл в них впервые в жизни, но уже через три дня сидел за доской с самыми сильными игроками. Хотя у него остались некоторые детские болезни вроде злоупотребления конями.

Я антидепрессанты так и не получил. В целом ощущал себя назойливым хомячком в клетке с колесиком и кучей рычажков, которые ни к чему не подключены. Чтобы назначили лекарства, нужно пройти терапевта, затем психотерапевта, затем психиатра, затем, получив рецепт, дождаться его исполнения. Даже в идеальных условиях такая цепочка не может занять меньше месяца.

Впервые к нам пришел офицер из ICE. Его моментально облепили 150 мигрантов. На вид это был самый несчастный человек на свете, чем-то похожий на ослика Иа. Он сказал, что нас буквально миллионы и придется ждать, среднее время задержания — от 20 до 100 дней, забрал бумаги и ретировался.

Китайцы стырили карточки от «Монополии» и нарисовали на их рубашках какие-то свои карты, чтобы играть в какие-то свои китайские игры. Пришлось просить их вернуть и больше так не делать, что крайне сложно, учитывая, что они не знают языка. Их комьюнити было единственным, в котором не было никого двуязычного, поэтому все время заключения они были главными косячниками.

По всему учреждению прошла новость, что курда выпустили. Подозреваем, что он прошел вперед всех списков из-за астмы. После этого стали выпускать по два-четыре человека ежедневно. К ним приходили обычно ночью или утром и говорили, чтобы они собирали вещи.

Но стали появляться и отказники. Например, чуваку из Шри-Ланки отказали, так как не смогли подтвердить его личность.

У одного из индусов был приступ аллергии, видимо, на арахисовое масло. Его быстро погрузили на носилки и увезли. Вернулся он на следующий день.

Еще «Монополия» стала пользоваться некоторым успехом, несмотря на затяжные партии. Один из бонусов заключения — то, что собрать команду относительно несложно: очень тяжело отказаться, сославшись на дела, потому что их ни у кого нет. Не помню, чтобы мы играли командой меньше четырех человек. Особого внимания удостаивались игроки, которые вытягивали карту Go to jail, и так находясь в заключении.

Персонал был добрым и ужасно замученным. Косили под полицейских и имели лычки, хотя были сотрудниками частной компании. Мужчины-охранники сильно добрее, чем женщины, плюс любят шутить.

Из-за того что на счете в «Райффайзене» у меня лежало около 100 000 $⁣ (7 660 000 ₽), один день заключения стоил мне около 30 $⁣ (2298 ₽) из-за комиссий на долларовые счета, что меня самую малость нервировало.

Так как смотреть фильмы поднадоело, я переключился на курс американской истории на «Академии Хана», тем более что это бесплатно. Запомнил шутку преподавательницы, что все люди рождены равными, конечно, если они не темнокожие, не женщины и не бедные.

У индийца опять был приступ аллергии, и его снова увезли. Больше он к нам не вернулся. Меня терзают смутные сомнения, что он спровоцировал приступ искусственно.

Ближе к концу второй недели латиноамериканцы начали централизованно молиться человек по шестьдесят и даже это умудрялись делать ужасающе громко. Если бы не беруши, думаю, я сошел бы с ума. В целом большинство учреждений признают право на вероисповедание, поэтому мусульманские и еврейские особенности тоже пытаются учитывать.

Свой день рождения я встретил в заключении. Могли бы и отпустить меня пораньше в честь этого, я ведь уже перевоспитался, век воли не видать.

Я получил второй заказ: в нем были термокружка, карамельки, шесть попкорнов, три сникерса и три «Херши», чипсы и спрайт. Задним числом оказалось, что самые выгодные покупки — это чай в пакетиках и сахар, карты, арахисовое масло, бумага для записей и беруши.

В первый же день нам наконец-то улыбнулась удача: отпустили первого русскоязычного — парня из Азербайджана. Значит, наши дела тоже в работе и освобождение уже рядом.

Максут, парень из Краснодара, ежедневно созванивался со своим братом и ляпнул на CFI полную дичь в духе «Приехал в Америку, потому что могут призвать, и в РФ тяжко с работой». Вроде как брат уже нанял ему адвоката, поэтому все должно быть нормально.

Я ненавижу чертово арахисовое масло. Я ненавижу, как оно выглядит, я ненавижу, как оно пахнет, как оно размазывается по хлебу. Все, к чему оно прикасается, тоже начинает пахнуть как арахисовое масло и обладать теми же богомерзкими свойствами. Если выгравировать слово «ненавижу» на каждой клетке моего тела, это не выразит и миллиардной доли той ненависти, которую я испытываю в данный момент. Ненавижу. Ненавижу.

Нежным вечером увядающего лета айсы опубликовали огромный список примерно в 60 человек. Люди сначала подумали, что это освобождение, но потом их всех отправили на ПЦР. Стало очевидно, что тех, кто провалил СFI, решили отправить в новое учреждение с иммиграционным судьей, чтобы назначить им залог или помариновать их там еще месяц-два в случае отказа.

В целом у айсов нет ограничений по сроку содержания мигрантов. Я слышал, что заключение может длиться до полугода, особенно если мигрант проблемный: есть судимость, отсутствуют документы, нет спонсора, провален CFI. Особо невезучих держат в заключении вплоть до суда, где они, не имея кейса и внятной истории, получают бумаги о депортации. При этом содержание одного товарища, по словам моего адвоката, обходится примерно в 500⁠—⁠1000 $⁣ (38 300⁠—⁠76 600 ₽) в день, поэтому они пытаются решить нашу судьбу так быстро, как это возможно.

Меня разбудили и сказали на выход. Я быстро раздал свои вещи, но оставил при себе карты «Авиатор». Еще я спросил, и мне разрешили оставить записи — около 15 страниц. Если честно, я не очень помню этот момент, так как был словно пыльным мешком ударенный. На выходе мне вернули все мои вещи и деньги. Единственное, что не отдали, — мой нож Victorinox.

По итогу выпустили всех пятерых, причем залог назначили только одному — 10 000 $⁣ (766 000 ₽). Об этом я узнал позже, когда списался с ними. Насколько я знаю, такой доброты сейчас уже нет, так как после начала мобилизации народ хлынул полноводной рекой и гайки закрутили.

Из нас сформировали сводную группу примерно в 20 человек, в ней был еще один русскоязычный, кроме меня. Охранники провожали нас очень добродушно, желали удачи и помогали привести вещи в порядок. Чувак не говорил по-английски и спросил у меня:

• — А чего они такие добрые?
  — Тут так принято.
  — Не думаю, что все иммигранты отплатят Америке добром.
  — Да, но по умолчанию ты хороший человек, пока ничего не нарушил.
  — По-моему, это какой-то куколдизм.

Нас довели до выхода и сопроводили к такси.

Такси стоило 300 $⁣ (22 980 ₽), в него посадили четырех человек, и мы поехали. Освобожденных отправляют к спонсору, он оплачивает билеты до его города и отвечает за подопечного.

Штат Миссисипи все еще прекрасно выглядел, до аэропорта было ехать примерно два часа, поэтому мы остановились на заправке. Вышли из машины, чтобы немного прогуляться. Я увидел, как похожая на эльфа девушка вышла из леса, зашла в магазин и вернулась в лес. А еще я нашел пенни.

Мы доехали до аэропорта, я взял свои вещи и пошел на самолет. Попасть на рейс было очень сложно, так как у меня не было никакого удостоверения личности — только форма об освобождении. Поэтому сотрудница поставила на мой билет пометку No ID и меня обыскивали, наверное, раза три.

Сейчас я живу в Сан-Франциско. Город мне нравится больше остальных из-за профессии, климата и того, что в нем практически нет русского комьюнити, поэтому к русским тут относятся намного лучше. Через несколько месяцев получу право на легальную работу и, конечно, уже подал форму I-589 для официального запроса убежища.

Почти все, кого я знал в РФ, уехали из страны или сидят на чемоданах. Для меня этот проект закрыт навсегда, уже и не вспоминаю, как жил в Москве, почти не вспоминаю. Да и вообще все не так однозначно, всей правды мы не узнаем, поверьте, ведь я — дочь офицера.