Сколько стоит лечение биполярного аффективного расстройства

Первые признаки болезни у меня появились еще в подростковом возрасте, а диагноз БАР психиатр поставил в 26 лет.

По данным ВОЗ, 45 миллионов людей во всем мире страдают биполярным расстройством. Эта болезнь сильно снижает качество жизни: в одни периоды ты чрезмерно энергичен и совершаешь поступки, о которых можешь жалеть, в другие периоды не способен встать с дивана, чтобы заняться повседневными делами.

Расскажу, как протекает БАР у меня и что я делаю, чтобы справиться с расстройством и жить, как все обычные люди.

Биполярное аффективное расстройство, или БАР, — психическое расстройство с чередованием эмоциональных подъемов и спадов настроения. Аффективное оно как раз потому, что связано с нарушениями эмоционального состояния, то есть настроения, — в психиатрии аффектом называют проявление и переживание эмоций. Раньше это заболевание называли маниакально-депрессивным психозом.

Почему развивается БАР, точно не известно. Среди причин называют наследственность, травматические события, нарушения выработки нейромедиаторов — веществ, благодаря которым передаются сигналы между нейронами головного мозга. Болезнь чаще проявляется в подростковом возрасте или в период между 20 и 30 годами.

Обычно БАР начинается резко, потом чередуются периоды без признаков болезни и периоды обострений. Особенность заболевания в том, что в периоды обострений есть эпизоды, или фазы, с разным эмоциональным состоянием, которые могут сменять друг друга в произвольном порядке.

Так, когда болезнь обостряется, могут возникать следующие состояния.

Мания — состояние повышенного или раздражительного настроения. Человек чувствует себя энергичным, активно чем-то занимается, например находит новое хобби или даже пытается открыть бизнес. Как правило, он мало спит, уверен в себе, разговорчив, у него много идей, часто безумных. Может снижаться чувствительность к риску — например, человек вкладывает все деньги в безнадежное дело или влезает в кредит. Нередки увлечения азартными играми, экстремальным спортом. При этом человек прекрасно себя чувствует, но часто не может сконцентрироваться на одном деле, продуктивно работать.

Крайняя степень мании — маниакальный психоз, когда развивается бред преследования, галлюцинации, чрезмерная активность, человек может стать опасен для себя или окружающих.

Гипомания — это что-то вроде легкой мании. Человек находится в состоянии эмоционального подъема, но этот подъем не так выражен. Однако настроение все равно улучшается, потребность во сне снижается, человек креативен, раскован, ощущает эйфорию, у него повышается продуктивность. Хотя у некоторых людей такие периоды могут сопровождаться раздражительностью и снижением концентрации.

Депрессия — сниженное настроение, потеря интереса к жизни, усталость, чувство вины, нерешительность, снижение концентрации внимания. Могут быть нарушения сна и аппетита. Иногда возникают мысли о самоубийстве, бесполезности собственной жизни.

В промежутках между обострениями человек может возвращаться к нормальному состоянию, хотя бывает, что его работоспособность все равно снижена.

По тому, как заболевание проявляется, выделяют два основных типа БАР:

1. Когда был хотя бы один маниакальный эпизод и повторяются депрессивные эпизоды.
2. Когда есть периоды депрессии и хотя бы один эпизод гипомании, но без полноценной мании.

У меня как раз биполярное аффективное расстройство второго типа. Это значит, что нет полноценных маний, зато есть гипомании и сильные депрессии.

Гипомания для меня — очень классное время. Ты можешь все: получить второе высшее, пробежать марафон, выучить английский, уехать в незапланированное путешествие. И так несколько месяцев, за которые не спишь, не ешь, обрастаешь новыми друзьями, заводишь романы, заканчиваешь старые отношения. Все ощущения чувствуешь в максимальном диапазоне. За день может несколько раз бросить от слез и желания умереть до невероятного счастья.

После гипомании приходит депрессия. И сразу не хватает сил не только на то, что было начато во время предыдущей фазы, но и на обычные дела. Самый понятный для меня образ депрессии — это «придавило бетонной плитой». Становится тяжело делать самые простые вещи: помыть посуду, переодеться, сходить в магазин.

К сожалению, чем ярче проходит гипомания, тем хуже потом депрессия — поэтому с опытом я перестала получать удовольствие от активной фазы. Сейчас мне даже сложнее: я понимаю, что происходит с моим мозгом, но не могу это контролировать.

Как сейчас вспоминаю, моя первая гипомания случилась еще в 12 лет. Дальше шли периоды обострений четко в полтора года: гипомания длится 2—3 месяца, обычно это май — июль, депрессия — 5—6 месяцев, как правило, в октябре — марте, в промежутках наступает ремиссия, когда я чувствую себя нормально. Если я в длительной ремиссии, то смены фаз почти не замечаю: перепады настроения сглаживаются с помощью медикаментов или психотерапии.

В первый раз я решила, что схожу с ума, когда мне было 18 лет. Закончились болезненные отношения, у меня в голове крутились навязчивые мысли и образы, я слушала одну и ту же песню в плеере, часами ходила и не могла остановиться. Это продолжалось так долго и было так невыносимо, что я уже почти решилась пойти к психиатру. Однако про психические расстройства тогда не говорили, так что я даже не знала, куда обратиться. Потом это состояние прошло само по себе.

К психиатру я пришла только через семь лет, когда у меня снова возникло похожее тяжелое состояние: навязчивые мысли, невозможность контролировать эмоции, самоповреждения, нарушения сна и аппетита. До этого у меня было три эпизода гипомании через каждые два года, но после них не было сильных депрессий, а значит, и повода обращаться за помощью.

Тогда я просто пошла в районную поликлинику — оказалось, что там принимает психотерапевт. Она проверила мои симптомы по шкале Бека, диагностировала у меня тревожно-депрессивное расстройство и прописала обычный антидепрессант, который часто назначают при депрессии.

Мне казалось, что антидепрессанты немедленно мне помогли: настроение улучшилось, появилась энергия, я много общалась с друзьями, тусовалась, работала. Сейчас я знаю, что это плохой знак. Антидепрессанты обычно действуют небыстро: эффект появляется примерно через три недели, а мне стало лучше уже через несколько дней. Кроме того, при биполярном аффективном расстройстве антидепрессанты могут вызвать гипоманию, если не смягчать их эффект другими препаратами.

Я ходила к этому психотерапевту еще несколько раз, но она не отследила мой резкий перепад настроения, и у меня случилась одна из самых сильных гипоманий. Я много пила и курила, у меня были невероятные эмоциональные перепады, я испортила отношения со своим лучшим другом, перестала есть и спать.

Через пару месяцев мое состояние немного стабилизировалось, но антидепрессанты я пить продолжала: знала, что их нельзя отменять резко. Перед отменой пошла на консультацию к другому врачу, уже в платную клинику. Она оказалась хорошим специалистом: задавала вопросы про перепады настроения, узнавала, были ли у меня раньше спады и подъемы настроения, депрессии. Тогда все было прекрасно из-за приема антидепрессантов, поэтому я все отрицала.

Спустя год я плавно, как прописал врач, перестала пить антидепрессанты, и через несколько месяцев меня накрыла одна из самых сильных депрессий. Если в прошлый раз я могла списать депрессию на обстоятельства — выгорание, сложности в отношениях, усталость, — то сейчас причин для нее не было. У меня были любимая работа, классные отношения с мужем, финансовая стабильность, новый город. А хотелось умереть.

Этот момент стал поворотным в постановке диагноза. Я уже знала, что есть такая болезнь, как биполярное аффективное расстройство, какие у него симптомы и особенности. Информация о БАР появилась в медийном поле: я читала статьи и посты в блогах, смотрела видео на «Ютубе».

Я смогла расписать последние 10 лет своей жизни по фазам: здесь был сильный подъем, а за ним шел спад. Например, в гипомании 2012 года я работала на двух работах, сдавала госы, писала диплом, тусила с друзьями до середины ночи и полностью занималась бытом семьи. В гипомании 2014 года поступила в магистратуру, окончила автошколу, путешествовала, а еще пробежала марафон.

За каждым подъемом шел спад: я перестала бегать, не сдала экзамен в ГАИ, отчислилась из магистратуры. Каждое такое обострение в общем длится полтора года, а потом повторяется.

Собрав информацию о БАР, я решила найти психиатра, чтобы мне подтвердили или опровергли диагноз. Это получилось не сразу.

Сперва я пошла к психиатру по совету подруги, он помог ей с депрессией. Врач принимал в платной клинике, прием стоил порядка 3000 ₽. Консультация оказалась неудачной: врачу явно было неинтересно мое состояние, он равнодушно задал вопросы про депрессию и выписал антидепрессанты. Причем не те, что назначили мне в прошлый раз, а другие. Я была слишком подавлена, чтобы настаивать на своем, так что просто начала искать другого врача.

Второй врач была в государственной клинике, ее мне порекомендовали в соцсетях. Сначала я долго ждала приема — врач опоздала на полчаса, потом начала спрашивать про родовые травмы и вегетососудистую дистонию. Эта консультация мне тоже ничего не дала. За нее я заплатила 2000 ₽.

Третий прием оказался удачным: я нашла психиатра, к которому хожу до сих пор. Она работает в государственном институте психиатрии, но я наблюдаюсь у нее платно. Одна консультация стоит 2500 ₽.

2500 ₽

я плачу психиатру за один прием

Институт, где принимает врач, мне посоветовали где-то в комментариях в интернете. Я позвонила в регистратуру и попросила записать меня к врачу, специализирующемуся на аффективных расстройствах, в самое ближайшее время.

Поиски подходящего психиатра заняли около месяца, так что на прием к врачу я попала в совершенно раздавленном состоянии, в слезах и истерике. Психиатр расспросила меня о болезни, выслушала и предложила бесплатную госпитализацию. Однако я отказалась: чувствовала, что контролирую себя, чтобы не совершить самоубийство, также рядом был муж, который понял всю серьезность ситуации. В результате лечение я продолжила дома.

Если вы подозреваете у себя биполярное расстройство, но не находитесь в острой фазе заболевания, помощь не требуется срочно, лучше потратить время на поиск психиатра, который специализируется на биполярных расстройствах или аффективных расстройствах в целом. Такой врач, скорее всего, быстрее поставит верный диагноз и лучше подберет лечение.

Перед приемом стоит записать все симптомы, которые беспокоят, а также, если это возможно, составить ретроспективный график предполагаемых фаз — мании и депрессии, записать, когда они возникали и сколько длились. Это поможет врачу понять, БАР это или что-то другое.

Психиатр сначала выписала мне рецепт на несколько препаратов: антидепрессанты и нормотимики — это стабилизаторы настроения. Их обычно назначают людям с аффективными расстройствами.

Как мне объяснили, лечение — это в том числе проверка на правильность диагноза, способ отличить депрессию от БАР. Если назначенные препараты помогают, диагноз верен. Спустя примерно два месяца мой диагноз официально подтвердили: биполярное аффективное расстройство второго типа.

В целом лекарственная терапия БАР состоит из нескольких типов медикаментов, которые убирают разные проявления болезни. Это нормотимики, стабилизирующие настроение, антидепрессанты, помогающие справиться с депрессией, нейролептики, снимающие излишнее возбуждение.

Врач подбирает тип препаратов и их дозировку с учетом фазы, в которой находится пациент. Антидепрессанты обычно применяют в депрессивных фазах и в сочетании с нормотимиками. Нейролептики — только в маниакальных эпизодах и тоже вместе с нормотимиками.

В тяжелых случаях человек с биполярным аффективным расстройством может принимать вплоть до шести разных препаратов. Но стремиться нужно к тому, чтобы обходиться одним-двумя.

Я начала пить назначенные антидепрессанты и нормотимики сразу после приема у психиатра. В этот раз процесс выхода из депрессии был длинным и ровным.

К своему психиатру я хожу регулярно: она корректирует дозы препаратов и отслеживает мое состояние. В первый год я посещала ее шесть раз — это обошлось мне в 15 000 ₽. Сейчас я хожу к врачу только в период обострения или предположительной смены фазы — примерно четыре раза в год, раз в три-четыре месяца. Это стоит 10 000 ₽ в год. Всего я наблюдаюсь у врача уже три года.

Два года до последнего времени я принимала антидепрессанты и нормотимики в минимальной дозировке. Пачка антидепрессантов на месяц стоила порядка 400 ₽, нормотимиков — 600 ₽. То есть в период ремиссии на таблетки уходило 1000 ₽ в месяц.

1000 ₽

я трачу на таблетки в месяц в период ремиссии

Однако несколько месяцев назад у меня случилось обострение, я ушла в гипоманию, так что схему и дозу препаратов пришлось менять на ходу. Мы с моим психиатром в течение двух недель отменили антидепрессанты, значительно увеличили дозу нормотимиков — в 2,5 раза и добавили нейролептики. Во время обострения, которое длилось два месяца, на таблетки уходило по 4000 ₽ в месяц. Сейчас будет уходить по 2000 ₽ — снизили дозу нормотимиков в полтора раза и нейролептиков в два раза, убрали антидепрессанты.

Интересно наблюдать, как быстро лекарственная терапия меняет состояние организма и как потом он сам приходит в норму. Часто препараты подходят не с первого раза, поэтому нужно регулярно посещать психиатра и отслеживать свое самочувствие. Зато после подбора подходящей терапии жить можно почти как прежде, разве что надо быть внимательнее к себе.

Повысить эффективность лечения биполярного аффективного расстройства получится, если сочетать лекарственную терапию с психотерапией. При БАР часто применяют когнитивно-поведенческую терапию. Она учит справляться со стрессовыми факторами, отслеживать свое состояние, управлять симптомами болезни. Еще на сеансах вместе с врачом прорабатывают ситуации-триггеры, то есть то, что может спровоцировать обострение заболевания.

Например, у меня есть проблемы с признанием собственных ошибок. Каждая ошибка для меня — это трагедия, и мне кажется, что окружающие ее никогда не забудут. Мне сложно признавать собственные промахи, оплошности вызывают сильную тревогу. Еще у меня есть идеальный образ того, какой я должна быть: много читать, зарабатывать, поддерживать идеальную чистоту дома, иметь кубики на прессе, учиться, знать два иностранных языка, ходить на выставки. Очевидно, что это невозможно, но стойкое желание достичь недостижимой высоты — тоже стресс. Все это я прорабатываю с психотерапевтом.

Начала терапию я только полгода назад, по совету врача, до этого считала, что справляюсь сама. Сначала была в терапии у психотерапевта, которую нашла через проект «Вдох», помогающий выгоревшим сотрудникам из благотворительной сферы. Я работала с ней в рамках этого проекта, потом продолжила после завершения.

Мы разбирали ситуации, которые усиливают мою тревогу, в том числе страх ошибок и осуждения, а также сложности в жизни в целом. Стоимость в рамках проекта была 400 ₽ за встречу, всего их прошло около десяти, потом, уже вне рамок проекта, цена выросла до 2400 ₽.

Сейчас я пошла к другому психотерапевту — у нее более прикладной подход, мы ищем мои когнитивные искажения и стараемся их убрать. Например, работаем с моей излишней тревогой по поводу того, какое впечатление я произвожу на других людей, и страхом, что я не могу это контролировать.

Стоимость сеансов у этого специалиста — 2500 ₽ за посещение. Сейчас я хожу к ней раз в 10—14 дней, то есть 2—3 раза в месяц. В целом я довольно давно работаю со своим состоянием самостоятельно, так что терапевт меня только направляет в нужную сторону.

Многим также помогают группы поддержки для людей с биполярным аффективным расстройством. Я попробовала сходить на такую встречу, но мне не подошло: не хочу определять себя через болезнь, это часть моей жизни — но не я.

Самый крупный проект, проводящий такие встречи, — «Воскресный БАР». Они поддерживают не только людей с биполярным расстройством, но и их близких. Встречи проходят онлайн и офлайн.

В универсальные советы, которые дают при биполярном расстройстве и не только, входят такие рекомендации: соблюдайте режим сна и баланс работы и отдыха, правильно питайтесь, не употребляйте алкоголь, занимайтесь спортом.

Все это правда помогает, но на деле организовать свою жизнь сложно: встречи с друзьями, отпуск, неожиданная работа не вписываются в режим, работать хочется больше, а алкоголь выглядит прекрасным способом справиться с тревожностью, хотя на самом деле может привести к депрессии.

Я стараюсь соблюдать правильный режим, насколько у меня это получается. Правда, по ощущениям, депрессия у меня приходит сама собой, без каких-то триггеров со стороны, и я на нее повлиять не могу. А вот гипомания подпитывается новыми проектами, влюбленностями, другими эмоциями. Например, даже небольшая влюбленность вызывает гипоманию, которая, в свою очередь, усиливает влюбленность. Ничем хорошим это не заканчивается.

Я довольно долго жила в Питере, там во время белых ночей совсем не хочется спать — и это провоцирует гипоманию. Одна из психиатров даже на некоторое время запретила мне ездить в Питер.

Сейчас у меня есть устоявшийся режим сна и еды, его нарушение я быстро замечаю — это сигнал, что началось обострение. К сожалению, иногда режим сбивают внешние обстоятельства, тогда обострение БАР заметить сложнее.

Для меня очень важен сон — это мой приоритет. Я стараюсь не тусить до середины ночи, а если не получилось выспаться, то пытаюсь доспать днем. Обычно ложусь спать в районе полуночи, встаю в 8—9 часов утра — это комфортный режим для меня и моей работы. Очень редко не сплю ночью или встаю позже 10 утра.

У меня есть фитнес-браслет, который отслеживает фазы и количество сна, — он помогает видеть динамику и замечать отклонения. Когда я вижу нарушение сна, начинаю пить легкие транквилизаторы и нейролептики, чтобы вернуться в комфортный режим.

С едой все сложнее: у меня непростые отношения с собственным телом, поэтому снижение аппетита воспринимаю с энтузиазмом. Проблему прорабатываю с психотерапевтом, как ее решить, пока не придумала. Мой психиатр считает, что сначала сон, а потом все остальное, и мой опыт это подтверждает: нарушения сна сильнее сказываются на самочувствии. Еще я веду учет потребления алкоголя в приложении Alcogram — злоупотребление негативно влияет на мое состояние. Когда я вижу, сколько было трезвых дней, это мотивирует держать себя в руках.

Мне повезло в том, что я серьезно отношусь к своей работе: она ответственная и ресурсозатратная, мне важно быть продуктивной, это дисциплинирует и помогает соблюдать режим.

Принятие диагноза было непростым: с одной стороны, наконец стало понятно, что со мной происходит и что это можно регулировать. С другой стороны, это диагноз на всю жизнь. Нужно постоянно следить за своим состоянием, принимать таблетки, консультироваться с врачами.

Самым сложным для меня была невозможность отделить себя как личность от болезни. Что из того, что я сделала в жизни, было результатом моего выбора, а что — симптомом заболевания? Переезды из города в город, смена работы, партнеров, хобби — что, если все это только болезнь, а меня за этим нет? Прошло три года — и я все еще не могу отделить себя от БАР, кажется, это невозможно.

Сейчас жить стало легче: теперь я знаю, чего ждать в ближайшее время, ведь график фаз все еще соблюдается. Понятно, когда надо притормозить с темпом жизни, а когда — добавить антидепрессанты.

Моя работа связана с людьми. Конечно, болезнь влияет на мое настроение и состояние: в депрессии у меня меньше сил и возможности отдавать эмоции, в гипомании, наоборот, эмоций много, зато концентрации не хватает. Хорошо, что работа позволяет варьировать нагрузку в зависимости от фазы: в депрессии я могу работать чуть меньше, а в гипомании — чуть больше.

В момент моей первой диагностированной депрессии у меня была нелюбимая работа, она забирала весь ресурс. Я плакала по утрам, днем и вечерами, потому что мне сложно было сохранить работоспособность. Сейчас я очень люблю свою работу, она дает мне больше ресурса, чем забирает.

Я продолжаю принимать лекарства, посещаю психиатра несколько раз в год и психотерапевта несколько раз в месяц. В марте, в самый тяжелый момент обострения, я потратила на лекарства, прием у психиатра и три встречи с психологом 13 000 ₽.

13 000 ₽

я потратила на лечение в момент обострения заболевания

В текущий момент я снова вхожу в ремиссию и трачу на лекарства, психолога и периодические приемы у психиатра примерно 8000—10 000 ₽ в месяц. Значительная сумма, но она позволяет мне оставаться в ресурсном и работоспособном состоянии.

Неочевидная сложность жизни с биполярным расстройством — необходимость строго контролировать свое финансовое положение. В гипомании деньги улетают легко, решения принимаешь мгновенно — например, можно за минуту решить лететь в Испанию и купить билеты. В депрессии тратишь меньше, но и зарабатывать удается с трудом. Я стараюсь держать финансовую подушку на случай обострения, а также учитываю все траты в приложении, чтобы не залезть в долги. К счастью, пока моя финансовая тревожность сильнее биполярки, так что задолженности по кредитной карте не было ни разу.