Новая жизнь старин­ного дома: как предпринима­тели восста­навливают памятники архитек­туры

Государство старается привлечь бизнес к реставрации памятников архитектуры.

В нескольких городах есть программа «Дом за рубль», по которой можно за свой счет отремонтировать старинный дом и в течение 49 лет арендовать его за 1 ₽. А в 2023 году вступил в силу федеральный закон, который дает арендаторам памятников архитектуры преимущественное право на их покупку.

Т⁠—⁠Ж поговорил с представителями бизнеса, которые реконструировали старинные здания, чтобы открыть в них отель, ресторан и цветочные магазины. Они рассказали, почему решились восстановить памятник архитектуры и с какими трудностями столкнулись.

Я родом из Архангельска. В 80-е мой будущий муж Герман открывал в городе первые кооперативы, тогда мы и познакомились. В 1991 году он перевез меня к себе на родину — в Вологду.

В стране была перестройка, надо было где-то работать. До переезда я была парикмахером, но подходящих вакансий в Вологде не нашлось. Тогда я пошла в бюро по трудоустройству, и мне предложили стать продавцом в одной из цветочных компаний. Так я проработала несколько лет, пока мой муж занимался изготовлением мебели. В 2000 году у него что-то пошло не так, и мы решили открыть цветочный отдел на железнодорожном вокзале.

Я поставила себе установку: деньги должны поступать 24/7, поэтому наша торговая точка стала первым круглосуточным цветочным в Вологде. Все шло чудесно, и мы продолжили покупать павильоны и помещения в жилых домах, чтобы открывать в них магазины. Предпочитали не связываться с арендой, чтобы раскручивать свое, а не чужое место.

В 2013 году мы собирались открыть торговую точку в центре города. На сайте городской администрации наткнулись на информацию о продаже с аукциона Дома купца Черноглазова, или Дома с лилиями  , в десяти минутах пешком от Кремля, на улице Чернышевского, 17. Оно было в плохом состоянии: полуразвалившееся, обжитое бездомными людьми. Мы решили, что сможем его отремонтировать, и выкупили за 5 000 000 ₽.

Оказалось, что мы помешали чьим-то планам: место хорошо подходило для торгового центра. Вскоре здание признали объектом культурного наследия. Мы уже не могли его просто отремонтировать — требовалась реставрация, то есть восстановление в близком к оригиналу виду. Видимо, кто-то надеялся, что мы испугаемся и бросим эту затею. У мужа даже сожгли машину — мы обращались в полицию, но это не принесло результата. Мы не сдались, и нас оставили в покое.

Мы были первыми предпринимателями в Вологде, которые взялись реставрировать старинное здание. Нам во всем надо было разбираться самостоятельно, и это стоило многих сил и нервов. К нам приходили журналисты, градозащитники и городские организации — для всех было в новинку, что мы решились восстановить деревянный дом, и они переживали, что мы его испортим.

Расскажу, как проходит процесс реставрации. Вначале мы обследовали дом, чтобы понять его сохранность. Произвели шунтирование: местами вскрыли обшивку, чтобы посмотреть, что под ней и не сгнили ли бревна. Затем разработали проект реставрации и согласовали его с администрацией. Пожалуй, это самое трудное: нужно сохранить исторический облик и приспособить дом под бизнес. Наконец, когда проект утвердили, мы начали работы.

Сменили несколько бригад реставраторов: трудно найти надежных специалистов со специальной лицензией, которые горят своим делом, а не просто хотят денег. Наконец, обратились в музей деревянного зодчества Семенково и там познакомились с командой, с которой сотрудничаем до сих пор. После этого опыта они также основали свою бригаду «Вологодские реставраторы».

В Доме с лилиями располагалась городская аптека, которая закрылась за десять лет до того, как строение купили мы. Здание было отрезано от коммуникаций — нам пришлось вновь подключать воду, канализацию и электричество. Старая крыша проржавела: мы заменили ее и сделали новые опоры, благодаря этому освободилось место в мансарде. Внутри дома отреставрировали потолки и полы, восстановили лестницы и две печи, расчистили двери от краски, а стены — от обоев.

Окна пришлось менять дважды. Еще до того, как здание признали памятником архитектуры, мы поставили пластиковые стеклопакеты. Затем пришлось поменять их на деревянные. А потом вскрыли стену, которая выходила на веранду, — и выяснилось, что ее там раньше не было. Также нашли внутри старинную раму с другой расстекловкой  и заказали окна по этому образцу.

В 2016 году мы открыли магазин на первом этаже Дома с лилиями. На втором обустроили фотозону и музей купца Черноглазова. Экспозиция рассказывает о бывших хозяевах дома, его реставрации и находках, вроде старинных аптекарских бутылочек. На третьем этаже проводим мероприятия — тренинги, корпоративы.

Когда реставрация подходила к концу, мой муж понял, что его увлек процесс и он не хочет расставаться с командой мастеров. В 2016 году он купил еще один памятник архитектуры, расположенный в двух кварталах от первого, — дом купца Извощикова  .

Для Германа Вологда — родной город, и он вдохновлен тем, чтобы его сохранить, оставить после себя след. Я же смотрю на все более прагматично и думаю о возможностях для бизнеса. Вначале история с реставрацией была для меня шокирующей, поскольку требовала больших вложений. Поэтому дом Извощикова муж купил без предупреждения — боялся моей реакции. Сказал мне об этом, только когда телевизионщики пришли брать у нас интервью. Помню, как в том видео я стою с недовольным лицом и думаю о новых расходах.

Дом купца Извощикова продавало частное лицо, которое выкупило его до нас. Перед сделкой реставраторы осмотрели здание и сказали, что визуально оно в порядке. После покупки, когда вскрыли обшивку, обнаружили, что дом весь гнилой. Из-за особой конструкции крыши вода все время стекала под обшивку дома, и бревна сгнили. Видимо, предыдущий владелец испугался трудностей и решил от него избавиться.

Сруб нужно было пересобирать, но нашей придомовой территории было недостаточно для этого. Реставраторы разобрали его, увезли в музей Семенково, заменили недостающие бревна, проверили конструкцию, а после вновь разложили на части и привезли к нам.

Были и приятные сюрпризы. Дом состоит из двух частей — деревянной и каменной, которая не считается памятником. Мы решили отреставрировать обе, и когда вскрыли зашитый фанерой потолок в каменной, обнаружили там своды Монье  .

В 2019 году мы купили дом Дружинина  , его реставрацию закончили спустя год. На первом этаже мы открыли цветочный магазин, а на втором моя дочь Анна и ее муж Илья — кофейню. Проект оказался прибыльным, мы получаем хорошие отзывы от посетителей: хвалят вкусный кофе и еду, интерьеры и сервис.

На первом этаже дома Дружинина мы нашли фундамент типичной вологодской печи. Реставраторы настояли на том, чтобы восстановить ее, хотя я была против — она стояла прямо посреди комнаты и перегораживала проход. В итоге согласилась — и получилось уютно. На втором этаже печь продолжается камином.

В том же 2019 году взяли в аренду на 49 лет дом Засецких  — самое старое деревянное здание в Вологде. Мы ежегодно платим за него в государственный бюджет более 200 000 ₽. Также прилагаем все усилия, чтобы выкупить его, но пока не получили согласия.

Примерно до 2009 года в нем была бухгалтерия детских садов, а после он десять лет пустовал и разрушался. В декабре 2022 года мы завершили реставрацию фасада — я хотела, чтобы туристы на новогодних праздниках могли полюбоваться историческим памятником. На февраль 2024 года идут работы внутри здания.

Раньше у дома был флигель, и мы решили его восстановить. Для этого в 2022 году провели археологическое обследование. В процессе обнаружили некрополь 14—15 веков: никто не ожидал его увидеть. Тем летом мы пару раз устраивали выставку находок, а после кости забрали на исследования. Затем их отправят в музей.

Изначально планировали открыть в доме Засецких еще один цветочный. Недавно решили, что сделаем там кофейню и несколько гостевых номеров — роскошных, с антикварной мебелью.

В 2021 мы купили дом Пановых  , и уже через два года открыли в нем цветочный магазин на первом этаже. На втором еще идут работы. Там в трех залах на стенах сохранилась живопись, отреставрированная в 2000-е. Нас предупредили, что смысла искать другие изображения нет, но мы вскрыли гипсокартонные стены. Сняли 19 слоев старых обоев — раньше в доме были коммунальные квартиры, и каждый жилец делал ремонт под себя, — в итоге обнаружили живопись.

К сожалению, изображения в плачевном состоянии: их надо расчищать, к тому же в доме когда-то был пожар. Над этим работают несколько реставраторов, которые приезжают к нам из Петербурга раз в месяц на 3—4 дня. В этом здании хотим открыть первую в Вологде чайную.

Мы обставляем предметами старины все цветочные магазины в исторических зданиях. Это моя идея, благодаря которой наши торговые залы выглядят как музейные. Еще я могу меньше тратить на закупку торгового оборудования: антикварные столы, буфеты и тумбы заменяют нам стеллажи.

Старинную мебель и другие вещи покупаю сама, а иногда — получаю в дар от горожан. При необходимости предметы восстанавливают наши реставраторы, но я люблю, когда по вещи видно, что ее потрепало время.

Я воспринимаю покупку антиквариата как инвестицию: время идет — он дорожает. А еще это фишка нашей сети, которая делает ее узнаваемой. Даже в торговых точках, которые расположены в обычных помещениях, мы устанавливаем какие-нибудь старинные часы или зеркало. И когда люди заходят, то сразу понимают: это Lara.

Мы занимаемся цветами еще с 1990-х, но тогда о нас никто не знал. Теперь же вологжане в курсе нашего бренда и понимают: покупая у нас, они поддерживают реставрацию. Некоторые идут за цветами именно в нашу сеть, потому что хотят вложиться в сохранение истории города.

Наши реконструированные дома популярны у туристов. Многие гиды заводят их туда или рекомендуют к самостоятельному посещению. В книгах отзывов гости пишут, что они в восторге и отдохнули душой.

В 2023 году мы получили грант от Президентского фонда культурных инициатив — около 400 000 ₽. Потратили его на аудиогиды — запись и закупку аппаратуры. Мы подготовили аудиоэкскурсию по истории и реставрации трех зданий. В основном говорит экскурсовод, но можно услышать и наши голоса: муж рассказывает о Доме с лилиями, я — о доме Извощикова, дочь — о доме Дружинина.

В феврале 2024 года мы также выиграли государственный грант Вологодской области в сфере культуры — 750 000 ₽ на восстановление изразцовой печи в доме Засецких.

В 2019 году Дом с лилиями посетили потомки его последнего владельца Вацлава Паздзерского, уехавшего после революции в Польшу. Петербуржцы Александр и его 84-летняя мама Кира Борисовна приехали в Вологду на машине, чтобы увидеть места предков. Они совершенно не ожидали, что застанут дом красивым и отреставрированным. Познакомились и с удивлением узнали, что мы однофамильцы.

Александр передал нам много старых вещей, которые мы выставили в музее. Я дважды ездила за ними в Петербург на своей машине. В их числе — два старых кресла, большой стол, салфетки, сумочки и шляпки. Также Александр отдал много книг 19 века по фармакогнозии  и аптекарских принадлежностей, потому что в его роду почти все были аптекарями. Удивительное совпадение: до нашего магазина в доме как раз была городская аптека.

Восстанавливать старинный дом в разы дороже, чем строить новый. Неудивительно, что до нас предприниматели боялись за это браться. Деревянные строения просто сжигали, чтобы освободить место.

К нам не раз обращались за советом те, кто тоже решил отреставрировать здание. Мой муж все объяснял и показывал — и люди соглашались на покупку.

Так, московский предприниматель Семен Яковлев посетил Вологду, заглянул в наши магазины, пообщался с Германом — и приобрел два исторических дома. В одном из них подходит к концу реставрация, скоро откроется отель.

Бизнесмен и совладелец великоустюгского пивоваренного завода «Бавария» Виктор Чучин тоже восстановил здание 1840-х годов рядом с домом Извощикова и открыл в нем бар-музей «Заречный квартал». Пошла волна реставрации, и Вологда расцвела.

На январь 2024 года у нашей сети 15 магазинов, четыре из которых — в старинных зданиях. Дом Засецких мы продолжаем восстанавливать. Пожалуй, я не готова брать в реставрацию шестое здание — хочу развивать то, что уже есть. Деревянные дома требуют постоянной заботы: мы регулярно красим фасады, ремонтируем полы, вставляем вторые рамы на зиму, а летом — вынимаем их, чтобы дом дышал.

Мы рады, что наша дочь решила остаться в Вологде с нами, втянулась в реставрацию и вместе с мужем активно участвует в наших бизнес-проектах.

Я родился в Костроме и люблю свою малую родину. Мне бы хотелось, чтобы костромичи видели, что город преображается, и решали не уезжать отсюда. У меня четверо детей, и я понимаю, что кто-то из них здесь останется. Именно это побуждает меня заниматься реставрацией.

У меня обширный и глубокий опыт предпринимательства. В 2015 году я решил делать то, что приносит удовольствие, — общаться с людьми. Выбор пал на гостиничный бизнес: это хорошая сфера, которая дает деньги.

В центре моего родного города — Костромы — у всех на глазах была свалка. Я начал выяснять, кому она принадлежит. Вышел на собственника, мы долго торговались, но в конце концов я приобрел это место и построил там трехэтажный отель «Островский». Это обошлось примерно в 500 000 000 ₽.

Внешний вид дома мы согласовывали с Управлением культуры Костромской области, и отель выглядит, будто это здание середины 19 века. Важно, чтобы новостройки вписывались в исторический облик центра. Например, нельзя возвести шестиэтажку, хотя это выгодно с экономической точки зрения.

При отеле я открыл свой первый ресторан «Гроза»  по совету ресторатора и кулинара Саши Раппопорта. Мы опирались на культурный код города, где Александр Николаевич Островский написал многие из своих пьес.

В том же 2015 году я стал владельцем здания 19 века на Советской, 10. Оно находилось в центре и отлично подходило под бутик-отель. В революционные годы там располагалась типография, а после оно переходило из рук в руки. Последним его владельцем был Ивановский университет дополнительного образования.

Это был мой первый опыт реставрации — в покупку и восстановление я вложил около 100 000 000 ₽.

Потом в 2020 году я выкупил трехэтажное здание на проспекте Мира 4, по соседству с моим отелем «Островский». Оно было построено в 1815 году. В конце 19 века, вплоть до Октябрьской революции, здесь располагалась гостиница «Большая Московская». После — губфинотдел, губернский комитет Российского коммунистического союза молодежи, а также различные управления и отделы администрации Костромы.

Историческое красивое трехэтажное здание из красного кирпича с чугунным балконом много лет наводило грусть на костромичей и гостей города. Больше 10 лет этот памятник архитектуры стоял в лесах. Как костромича меня огорчало, что кто-то выкупил памятник архитектуры и не знает, что с ним делать. Причем здание очень нарядное, красивое. Нельзя было допустить, чтобы его отреставрировали плохо, и я решил забрать его себе.

Дом находился в плачевном состоянии: перекрытия были деревянными, везде бегали крысы. Рядом с подвалом здания расположена приемная камера трубопровода теплогенерирующей компании. Если даже в километре случалась авария, кипяток стекал в подвал — гидроизоляции не было.

В итоге фундамент подмыло, его половина просела на 20 см, по всему зданию шли десятки трещин, обваливался балкон. Если никто не приложил бы руки, через 10—15 лет дом рухнул бы.

Проект реставрации готовила наша костромская компания. Его согласовывали с инспекцией по охране объектов культурного наследия, а после — с московскими кураторами и историко-культурной экспертизой. Это обязательное условие, поскольку дом — памятник федерального, а не регионального значения.

Дом построен из красного кирпича в неорусском стиле и похож на Государственный исторический музей на Красной площади. Из-за отсутствия хорошей кровли и сгнивших водостоков разрушилось около 40% наружного покрытия здания.

Мы проверили и изучили каждый из наружных кирпичей: крепкие отшлифовали, плохие — заменили на новые. Было важно, чтобы они визуально не отличались: мы нашли похожие на исторические на одном из заводов, а после искусственно состарили их по специальной технологии.

В некоторых местах кладка была гнилой на три кирпича вглубь. Тогда кусок здания вывешивали на домкратах прямо через отверстие и подкладывали кирпичи. Это колоссальная работа, которую часто не делают даже в Москве — вместо этого просто красят камни поверх. Так нам удалось сохранить строение в первозданном виде — нарядным и пряничным.

Внутренние стены здания тоже были в плохом состоянии. Нам пришлось закачать много тонн жидкого стекла и специального раствора во все трещины, чтобы скрепить их. Деревянные перекрытия заменили на металл — это сложная ступенчатая работа. Потолочные карнизы, отделку стен и плинтуса делали из гипса. Чтобы быстрее закончить, оборудовали цех по их производству внутри здания. Для скорости на объекте работали бригады из четырех регионов: Костромы, Владимира, Ярославля и Москвы.

В любой момент могла приехать проверка из инспекции по охране объектов культурного наследия, чтобы посмотреть, правильно ли мы делаем кирпичи и швы, какие материалы используем.

Внутренним дизайном занималось московское бюро Volkov Architects, которое реставрировало Казанский кремль. Его конек — неорусский стиль. Специалисты отвечали за разработку интерьерных элементов на основе исторических справок, документов и архивных фотографий, которые нам передали вместе со зданием.

Например, в документах указано, что должна быть обводка потолка рисунком с легким цветочным орнаментом. Каким именно? Фотографий нет, сохранился только фрагмент завитушки и кусочек полоски. По ним специалисты-историки подбирали рисунок, который бы соответствовал годам постройки.

Или у нас была лестница, которая считается историческим наследием, но никто не знал, как она выглядела, — сохранилась только фотография 1950-х годов. В документах прописано, что конструкция изготовлена из серого мрамора, но какого оттенка? Мы смотрели старые снимки, сравнивали варианты породы из разных месторождений, прикидывали, как камень будет сочетаться с полом, стенами и мозаикой.

Получилось соединение истории с фантазией, и эти решения надо было обосновать проверяющим органам. Они все согласовали.

В здании сохранились два больших витража, сделанных по старинной технологии — из полнотелого стекла, скрепленного оловом. Часть фрагментов этой «мозаики» была разбита или утрачена. Оба витража мы разобрали, вытащили из рам, разложили в огромном ангаре и пригласили мастеров, которые изготавливали разноцветные стекла и проклеивали их.

Двухсотлетние входные двери мы тоже сохранили. Наружная часть вся размокла от осадков, и мы не смогли ее склеить. Оставили только центральную и обвязали ее новой рамой — получилась точная копия.

А внутреннюю дверь ошкурили, вычистили, разобрали, поменяли шпильки и замки, покрасили. Эти двери нам было важно сохранить, потому что их трогали исторические личности. Например, в 1904 году в этом здании выступал с разоблачающей самодержавие речью революционер Яков Свердлов.

Дизайнеры студии Александра Волкова вдохновлялись образцами архитектуры того времени. Например, мы хотели оформить столб как камин. Для этого сфотографировали камин в Романовских палатах, заказали 3D-модель одной плитки и изготовили много копий. В результате получили камин, который словно сделал мастер в 1870 году.

В августе 2023 года мы открыли здесь «Дом костромского сыровара». Мы устроили торжество ко Дню города со зрелищной исторической подсветкой, которую сделали специалисты из Петербурга. Сейчас в здании работает ресторан «Сыровар» и «Сырная лавка» со своей сыроварней.

В магазине прозрачные стекла, так что туристы могут видеть процесс производства сыров. Сейчас готовим большую историческую экскурсию, на которой будем подробно рассказывать о здании и его восстановлении. Хочу, чтобы приезжие пропитались духом Костромы, а местные не забывали, что живут в городе, где каждый дом — памятник. Многие гости и жители города помнят, каким здание было до реставрации, и выражают нам восхищение.

Суммарно реставрация обошлась мне почти в 500 000 000 ₽. Это примерно в два раза больше, чем если бы я построил такое же здание с нуля.

На реставрацию нужны не только большие деньги, но и много умственного и душевного ресурса. Многие опускают руки, когда сталкиваются со стеной непонимания со стороны властей и юридическими ограничениями.

Законодательство требует сохранять исторические здания в первозданном виде, но оно совершенно не учитывает интересы предпринимателей. В доме с окнами-бойницами нельзя открыть офис или кафе — поэтому нужно разрешить расширить оконные проемы. Или позволить сделать пристройку или достроить один этаж вверх, чтобы увеличить площадь.

Одна из проблем, с которой столкнулся я, — современные пожарные нормативы, которые не могли учесть при строительстве здания 19 века. Ширина исторической лестницы не соответствовала требованиям безопасности, и я решил сделать еще одну, пожарно-эвакуационную.

Нужно было внести коррективы в проект и надеяться, что их утвердит историко-культурная экспертиза. Мне повезло: здравый смысл восторжествовал, и изменения зарегистрировали. Других вариантов не было: пришлось бы бросать объект и перепродавать. Так многие и делают.

На мой взгляд, необходимы послабления в законодательстве и льготы: например, бесплатное подключение электричества, газа или отмена налога на имущество на 20 лет.

Мой друг выкупил историческое здание на параллельной улице и тоже планирует его реставрировать под частную медицинскую клинику. Я поделился с ним наработками и очень горд тем, что вдохновил его своим примером. Для меня это важно: будто бы я тоже чуть-чуть причастен к восстановлению того дома.

В Костроме сотни зданий, которые считаются памятниками архитектуры. Но никто не хочет их восстанавливать из-за того, что это невыгодно и их невозможно эксплуатировать в том виде, в котором они есть.