«Стараюсь говорить, что они не одни»: 3 истории людей, которые пишут заключенным

Отправить открытку перед праздниками или рассказать о новых фильмах — такие простые действия могут поддержать людей в местах заключения.

Благодаря письмам они могут сохранить связь с близкими, узнать о событиях в родном городе и получить поддержку даже от незнакомых людей. Три читательницы Т⁠—⁠Ж рассказали, о чем пишут заключенным, сколько тратят на это денег и почему это важно.

В 2022 году я решила отправить электронные письма незнакомым людям, которые были арестованы по разным статьям.

Информацию об адресатах я искала через телеграм-бота, который подбирает случайного человека, выдает его ФИО, год рождения и название колонии или СИЗО. Данные в боте обновляются, поэтому можно узнать, этапировали ли человека и по какому адресу он сейчас находится.

Мне было сложно заставить себя пойти на почту, чтобы отправить письмо. Поэтому я решила воспользоваться автоматизированными онлайн-сервисами — «Ф-Письмом»  ​и «Зонателекомом»  . Некоторые колонии поддерживают разные сервисы, а какие-то — ни один из них, тогда люди отправляют письма Почтой России.

За год я отправила письма пяти людям, и с двумя завязались диалоги. Писала раз в месяц, а иногда вне очереди. Одну девушку, Сашу, я могу назвать своей подругой по переписке: мы общались практически все время, что она находилась в СИЗО, — в 2024 году ее освободили.

Одному фотографу я писала после того, как наткнулась на пост, что ему совсем не присылают писем. Это грустно: ты сидишь за решеткой, читаешь одну и ту же книжку от корки до корки или слушаешь радио.

Послания занимали у меня 10—15 минут. Сначала писала свое имя, чтобы напомнить о себе, и дату, так как письмо могут передать с задержкой  . Часто касалась в тексте обыденной жизни: мы с Сашей обсуждали любовь, секс — такие письма пропускают, если писать без мата и конкретных подробностей  .

Я всегда держала в голове, что текст будет проверять цензор. Однажды обсуждала с Сашей французский мюзикл и приводила цитаты на русском, чтобы их не приняли за шифр. Цензура ни разу не вернула мое письмо — возможно, я даже слишком аккуратна. Я редко пересказывала новости, чтобы текст не отклонили. Но друзья рассказывали, что они пишут на острые темы и это пропускают.

Еще я часто добавляла картинки, особенно любила делать коллажи с новыми мемами. Собирала их на листе формата А4 и затем загружала одним файлом, чтобы было экономно, — это стоило 30 ₽. Все картинки в местах заключения печатают на черно-белом принтере, поэтому подбирала что-то читаемое и немного подкручивала контрастность изображения.

Я постоянно прикрепляла два-три бланка ответа, чтобы адресат мог ответить. Каждому незнакомому человеку писала, что бланки не именные и он может не отвечать мне, а сохранить для связи с родственниками, адвокатом или другими людьми. Один такой лист стоил 55 ₽. Сотрудники колонии или следственного изолятора потом сканируют ответ и присылают на почту.

Обычно люди рассказывали мне о своей повседневности, соседях по камере, изменениях в укладе. Например, делились, что в их СИЗО разрешили передавать цветные карандаши.

Каждое письмо обходилось примерно в 300 ₽. Туда входит текст на три тысячи знаков, или полтора листа, несколько бланков ответа, картинка или коллаж. В месяц уходило от 300 до 800 ₽, за год я отдала примерно 7 000 ₽.

Практически любой в заключении оказывается во враждебной среде: система не направлена на исправление и возвращение человека в общество. Мне хотелось дать людям кусочек обычной жизни и напомнить, что они имеют значение несмотря на то, где находятся.

Мне было важно поддерживать тех, о ком не пишут СМИ: им так же нужна поддержка, как и остальным. К тому же безвестность развязывает руки: к человеку могут применять насилие, не допускать медицинский персонал, ограничивать передачи или свидания. Когда сотрудники администрации видят, что кто-то интересуется судьбой заключенного, это может подарить ему большую безопасность.

С 2024 года я живу за границей и, к сожалению, пока не могу расплачиваться за письма рублями, поэтому перестала их отправлять.

Я из Астрахани, но сейчас живу в Грузии. Еще с 2016 года изредка посылала открытки российским заключенным, но после переезда начала писать регулярно. Мне было трудно сделать это в первый раз. Думала, как лучше подобрать слова, чтобы не навредить человеку. Но чем чаще писала, тем было легче.

Я рассказываю о чем-то нейтральном: например, как попала под жуткий ливень на улице. Однажды писала человеку из родного города и вспоминала, какие места мне там дороги. Стараюсь говорить людям, что они не одни. Иногда рисую что-то в письмах: солнце, природу, котиков.

С августа 2022 года мой друг начал проводить открытые вечера писем в Тбилиси, чтобы поддержать российских арестантов. К весне 2023 года к команде организаторов подключилась и я. Мы собираемся раз в месяц и пишем до ста писем — зависит от того, сколько людей приходит. В среднем собирается около 20 человек.

Некоторые заключенные находятся за решеткой давно, о ком-то могут не знать — и поэтому им не присылают писем или делают это редко. Таких людей мы стараемся поддержать особенно: на встречах предлагаем написать именно им, но участники могут выбрать любого. Одному заключенному или арестованному мы можем написать много писем за вечер — тогда вкладываем их в общий конверт.

Некоторые создают на мероприятии собственные рисунки и даже открытки — для этого мы раздаем пустые карточки, фломастеры, краски. Некоторые иллюстрации потом сканируем, печатаем на открытках и используем на следующих встречах.

Я не получала ответов, потому что для этого нужно указывать российский адрес. Кто-то делает так и потом просит родственников или друзей переслать письма за границу — у меня нет такой возможности.

Труднее всего организовать логистику: мы ищем человека, который едет в Россию, или отправляем письма через СДЭК. Затем волонтеры посылают их в места заключения. Обычно они доходят из Тбилиси за три-четыре недели. Еще одна сложность — поиск финансирования. Наш волонтерский проект существует на пожертвования.

Наш волонтерский проект существует на пожертвования — сейчас в копилке чуть больше 11 000 ₽. На одну отправку тратим около 2 600 ₽, на печать материалов — 1 800 ₽.

Мы решили писать письма от руки, потому что их приятнее читать, а сами встречи помогают объединиться с единомышленниками. Классно чувствовать, что ты вовлечен и как-то помогаешь. Но главное — люди за решеткой ощущают, что о них помнят. Их ответы помогают понимать, что все не зря.

Такие вечера писем проводятся в Москве, Петербурге, других российских городах и за границей. Можно найти сообщество через соцсети или знакомых или организовать самому.

Раньше мне казалось, что написать заключенному сложно и требует большой эмоциональной отдачи. Поэтому перед первым своим письмом, которое я отправила в начале 2022 года, спрашивала у более опытных друзей, о чем они рассказывали: кто-то посылал головоломки, кто-то — кусочки произведений любимых авторов.

Адресатом стал Алексей, осужденный на семь лет. Он абсолютно обычный человек такого же возраста, как мой отец. Я понимала, что мой папа не смог бы столько просидеть в тюрьме — у него просто не выдержало бы здоровье.

Я начала с рассказа о своей любимой собаке, так как знала о псах у Алексея. Еще расспросила его, чем он занимался раньше, чем увлекается, — так хотелось найти точки соприкосновения.

Уже в следующих письмах мы разговаривали о космосе, потому что Алексей работал в этой сфере много лет, мне эта тема тоже по душе. Я отправляла ему задачки с шахматами, потому что он любит в них играть.

Было страшно, что цензура не пропустит письма, но их ни разу не отклонили. Цензоры только единожды закрасили часть текста, когда я посылала Алексею новость об открытии небесного объекта — редкой полярной галактики. Видимо, сотрудника колонии насторожило название в виде набора цифр и латинских букв. Алексей позже переспросил, было ли в закрашенном месте название объекта, и я подтвердила.

Ответы от Алексея тоже доходили полностью: он рассказывал о распорядке и бытовых условиях в колонии, о том, как проходит его день в заключении, чем занимаются соседи по камере, что читают. Говорил, как к нему не допускали врача и не оказывали необходимую медицинскую помощь при болезни.

Мы с Алексеем переписывались несколько месяцев до 2023 года, я всегда отправляла электронные письма через «Ф-Письмо», а затем через «Зонателеком». Первое время делала это практически каждую неделю, а его ответ приходил через три — пять дней.

Затем брала пару дней, чтобы собраться с мыслями, найти интересную информацию, и писала снова. Потом он лежал в больницах, его перевели в другую колонию, и общение практически сошло на нет.

На обоих сайтах достаточно вбивать в нужные графы ФИО адресата, год рождения, название колонии или следственного изолятора. Там же надо написать свои данные: ФИО, номер телефона и почту, на которую придет ответ.

На этих же платформах можно приложить изображения, которые распечатают на черно-белом принтере. Так я отправляла Алексею картинки из новостей и даже собственное фото пролетающих спутников.

Все ответы я оплачивала сама — выбирала нужное количество бланков, каждый стоил 75 ₽. За письмо отдавала около 200 ₽, в месяц выходило 1 000—1 500 ₽. После оплаты на почту приходила информация о статусе отправления на каждом этапе: передано цензору, проверено цензором, передано заключенному или отклонено.

Мне нравилась эта автоматизация: чаще всего я писала ночью после работы или прогулки с собакой. Обычное письмо отправлять гораздо сложнее, потому что нужно найти время и сходить в почтовое отделение. К тому же оно доставляется дольше  .

Я думаю, что это мой долг — поддержать людей в заключении и показать, что они не забыты. Некоторым предстоит сидеть еще много лет, и в какой-то момент поток поддержки, к сожалению, станет меньше.