«За рулем все равны»: девушка-дрифтер — о мечтах, сексизме и опыте в фигурном катании

Мария Баранцева — 31-летняя гонщица из Екатеринбурга.

Девушка 14 лет занималась фигурным катанием, почти достигла профессионального уровня и долгое время работала детским тренером. Однажды она поняла, что ее настоящее призвание — нарезать круги и выполнять эффектные развороты не на коньках, а на машине. Сейчас Мария каждый сезон участвует в дрифт-соревнованиях по всей России и обучает начинающих правильно входить в управляемые заносы.

Мы поговорили со спортсменкой о том, как воспринимают девушек-гонщиц, где искать поддержку, если в семье не понимают твоих увлечений, и что общего у фигурного катания и дрифта.

Моя любовь к дрифту точно пришла не из детства. Я не играла в машинки, не представляла себя гонщицей. Я мечтала о лошадях, а с четырех до 18 лет занималась фигурным катанием. Все шло к тому, чтобы попасть в профессиональный спорт. Это стало семейной традицией: мама выступала на льду, старший брат — двукратный чемпион мира  .

Я тоже была способной, но на тренировки ходила с неохотой. А когда встал выбор — образование или спорт, выбрала первое. Со спокойным сердцем ушла из фигурного катания, но продолжила подрабатывать тренером.

Машинами увлеклась в 2013 году, когда решила сдать на права. Уже с третьего занятия очень уверенно чувствовала себя за рулем. Даже инструкторы говорили, что это необычно. Я обгоняла, перестраивалась в городе, все элементы выполняла. Оказалось, что вождение — это мое.

Тогда же мои друзья начали покупать машины — поначалу Жигули. Ребята часами пропадали в гаражах, но тогда я не разделяла их увлечения. Мне это казалось очень странным и неприкольным. Постепенно бюджеты выросли: парни пересели на старые японские автомобили. Они меня заинтересовали своим внешним видом. Я начала углубляться, узнала про заднеприводные машины и прониклась.

В начале 2010-х годов дрифт появился в Екатеринбурге. Друзья заинтересовались этой темой. Однажды они усадили меня за руль Тойоты Марк 2 и дали пару уроков. После этого я окончательно для себя решила: это мой путь, моя мечта, я буду к ней стремиться.

На самом деле у меня не было даже представления, с чего начинать. Где и как проходят соревнования, кто меня сможет тренировать, кто поможет с машиной и сколько это все стоит. Но было ощущение, что я во всем разберусь.

Свой первый гоночный автомобиль я купила в 2014 году — черную Тойоту Марк 2 JZX90. Отправилась за ним в другую область, заплатила 160 тысяч рублей. Спустя десять лет машина в таком же кузове стоит в несколько раз дороже.

Никаких знаний в технике у меня тогда не было. В голове был только примерный план: поставить мотор помощнее, механическую коробку передач, возможно, какой-то выворот колес. Но как это все делается, я не понимала.

Начала знакомиться и общаться со знающими людьми, пыталась влиться в коллективы. Машину мне помогали собирать в автосервисах. Ребята там тоже интересовались дрифтом, и каждый советовал что-то свое. Все делалось методом проб и ошибок — так появлялись первые результаты, а я набиралась опыта.

В начале 2023 года даже устроилась на работу в автосервис — коллеги меня хвалили. Это тоже дало много знаний кроме уже набранных за восемь лет в дрифте, но совмещать гонки с работой не получалось. Приходилось отпрашиваться на соревнования, брать дополнительные выходные, чтобы подготовить машину. В итоге я ушла из мастерской меньше чем через год.

Когда я привезла домой машину, шутку никто не оценил. Родители думали, что это бунт переходного возраста. Тем более годом ранее папа подарил мне новый автомобиль — безопасный, на гарантии, удобный и проходимый. А тут я приехала на «старом японском ведре»: ни подушек безопасности, ни ESP  , зато есть задний привод и правый руль.

Мама узнала о покупке заранее: я заняла у нее немного денег, пришлось объяснить зачем. А отцу сказала не сразу: до «презентации» автомобиля прошло около полутора месяцев. Когда он все узнал, не понял, зачем мне это нужно.

Я его уверяла, что через год он машину не узнает: это будет гоночный автомобиль. Но от саркастических комментариев в мой адрес это не уберегло. Возможно, папа думал, что я просто буду хулиганить по городу. Кажется, он до сих пор считает, что я занимаюсь какой-то ерундой.

Знакомые тоже говорили: «Зачем тебе это надо? Ты же девушка, тебе будет сложно! Машину надо готовить, в ней надо разбираться». «Добрые люди» пытались меня как-то вразумить, объяснить, что это не мое и я быстро наиграюсь. Меня это не столько задевало, сколько подзадоривало. Не было мыслей, что раз все так плохо и сложно, надо остановиться. Наоборот, я просто продолжала делать, что мне казалось нужным, — где-то, может, и назло.

Родители ни копейки не вложили в мое увлечение. Если не считать, что я некоторое время жила с ними: меня кормили, закрывали какие-то основные потребности. Это уже очень ценно. Никто из родных не мешал мне реализовываться — машину не отбирали, за интересы не стыдили.

Да и на гоночный автомобиль я заработала благодаря папиному подарку. Со своей первой машиной я смогла совмещать сложный график в университете и подработку тренером по фигурному катанию в другой части города.

Отец так и не заинтересовался моим увлечением, зато мама со временем приняла: спрашивает, как прошли соревнования, как я себя чувствовала, даже хвалит иногда. Однажды родные взяли моих племянников и приехали на соревнования. Папа выдержал до парада пилотов  , а потом сказал, что устал, — и они уехали. Но я и за это им благодарна, мне было приятно.

У меня нет обид или ощущения, что меня никто не понимает. Это мое увлечение, и я не жду от родителей какой-то особенной поддержки. Я оказалась в комфортном для себя мире, где ничто не может выбить меня из колеи. Да и сообщество дрифтеров стало практически второй семьей.

Когда мой брат ездил на соревнования по фигурному катанию, он всегда был в кругу друзей, в спортивной тусовке. Я тоже так хотела, но не получала этого на льду — зато нашла в дрифте: у меня появилась команда, молодой человек с такими же интересами, постоянные путешествия. Я добилась того, о чем мечтала.

На своих первых соревнованиях РДС я много общалась с пилотами и судьями, которые до этого сами выступали. Из этих разговоров я поняла, что секрет успеха — постоянная практика. Как и в фигурном катании, нужно очень много тренироваться и отрабатывать элементы.

Единственный способ практиковаться в максимально приближенных условиях — участвовать в турнирах. Перед квалификационными заездами предусмотрено несколько тренировочных сессий, в среднем по три попытки в каждой. За это время надо не только вкатиться, но еще и понять, что от тебя требуется в судейском задании.

Одним хватает пары заездов, другим надо привыкнуть к трассе, почувствовать машину на ней, поменять настройки — и это нормально. Какое-то время я думала, что если не могу вкатиться за три попытки, значит, я ни на что не способна. Но в одну сессию укладываются только очень опытные пилоты.

Я участвую почти во всех возможных соревнованиях — хотя бы ради практики и развития собственных навыков. В основном заявляюсь на региональные чемпионаты: «Дрифт-ворс», «Драйв-рейсинг». Ездила и на Северную дрифт-серию в Нефтеюганск, и на РДС-Запад и РДС-Юг — тогда это были всероссийские чемпионаты. В каждом турнире, как правило, по три-четыре этапа за сезон.

На льду фигуристы тренируются в ограниченном пространстве: приходится кататься одновременно и с малышами, и со старшими спортсменами. Со всеми нужно уживаться на льду, маневрировать, вращаться и прыгать. При этом нужно постараться никого не убить и не убиться самому. Отчасти этот опыт помогает ориентироваться и в дрифте.

Но в чем-то прошлый спортивный опыт мешает. Родители много вкладывались в мою карьеру и ждали результатов. Я старалась быть хорошим ребенком и не подвести их — и изо всех сил выкладывалась на соревнованиях. Заниматься дрифтом меня уже никто не заставляет, а родителям вообще было не так важно, как я езжу. Хорошо выступила — молодец, плохо — мои проблемы. Но страх поражения из детства остался.

Работа с психологом помогла преодолеть это состояние. Последний сезон я провела в очень хорошем и стабильном настроении и добилась неплохих результатов. Пусть и не все получалось — были и длительный перерыв, и технические сложности с автомобилем, — но удовольствия получила в разы больше.

Полноценной команды у меня пока нет, но я участвую в соревнованиях со своим парнем. В 2020 году мы впервые поехали на турнир РДС из Екатеринбурга в Чеченскую республику.

У каждого было по гоночному автомобилю, мы загрузили их на двойной лафет — грузовую площадку для автомобилей — и прицепили к техническому фургону Форд Транзит. Не без приключений, но таким автопоездом мы проехали полстраны.

На другие соревнования к нам иногда приезжают помогать друзья, но часто все равно участвуем вдвоем. Это очень сложно: обоим приходится и выступать, и следить за машинами, и на брифинги ходить. Нельзя ни проспать, ни пропустить что-то, еще и колеса нужно регулярно менять.

На этом тяжелом опыте я поняла, что добиться серьезных результатов в дрифте в одиночку почти невозможно. Желательно найти хороший коллектив, в идеале — и с техническими специалистами, и с менеджерами, которые помогут с организационными вопросами. Это уже другой уровень: не хобби, а полноценная работа.

Подходящую подержанную машину можно купить за относительно небольшие деньги. Большую часть расходов все равно занимают тюнинг и обслуживание — и вот здесь подсчитать точные суммы уже намного сложнее, какой-то универсальной формулы нет.

Иногда весь бюджет на соревнование укладывается в 50 тысяч рублей, а бывает, что этой суммы не хватает даже на дорогу до турнира. Подготовка автомобиля к этапу может обойтись в 200 тысяч рублей, да еще и ремонтировать что-то потом придется. А в другой раз оказывается, что машина готова с прошлого чемпионата, достаточно поменять масло и резину — это занимает один вечер.

И опять все упирается в наличие коллектива: если нет профессиональной команды, партнеров и спонсоров, все расходы ложатся на твои плечи. Как и все молодые гонщики, первое время я мечтала о спонсорстве. Но однажды увидела, как с одной новой командой обошлись партнеры, и решила, что такая зависимость от чужих денег, может, и не стоит того.

Не все понимают, как работает партнерство в автоспорте. Многие думают, что спонсоры дают деньги просто так, а дрифтеры — это такие попрошайки: «Мы ваше лого наклеим на машину и поедем на соревнования, а вы нам купите колеса». Кто-то может поддержать тебя почти безвозмездно, но это очень небольшие суммы.

Недостаточно разместить логотип на лобовом стекле, нужно рассказывать о спонсоре в соцсетях и на тематических сайтах, постоянно оставаться в поле зрения фотографов и СМИ. Это полноценная работа: даже после финального заезда турнир не заканчивается, приходится до последнего оставаться амбассадором бренда.

В 2018 году я участвовала в чемпионате «Драйв-рейсинг» под Екатеринбургом. Соревнования проходили на горе Лиственной: там нет автодрома или полноценной трассы, по факту это парковка горнолыжного комплекса. Из-за конфигурации площадки входить в занос приходилось вслепую: разгонялась по асфальтовой дороге в лесу, а въезд был довольно узкий. Нужно было вписаться в этот промежуток и ничего не задеть, чтобы не потерять управление.

Дело было в мае, но погода испортилась — во время тренировок пошел снег. Я поняла, что летнюю резину будет сложно прогреть для лучшего сцепления с дорогой. Так и вышло: передние покрышки дубели и не держались на покрытии из-за холода. Уже на первой попытке квалификации колеса вывернулись в сторону заноса и я потеряла управление. Машина ударилась в забор справа, наехала на ограждение из покрышек и перевернулась сначала на бок, а потом и на крышу.

Все случилось мягко, без сумасшедших кувырков — даже столбы филигранно объехала. Но для меня это был безумный стресс. Я переживала больше не за себя, а за автомобиль. Помятые стойки и крыша означали бы, что машина отправится на металлолом: в таком кузове ездить нельзя. Каркаса безопасности у меня тогда не было, его я поставила позже.

И вот сижу я в перевернутом автомобиле, пристегнута четырехточечными ремнями к ковшу  — только ноги на приборную панель опустились. И думаю: «Ну все, на этом дрифт для меня закончился… машина — на свалку, я — домой».

Сама я отделалась лишь маленькой царапиной на пальце. Когда сидела на осмотре в скорой и плакала от досады, мне показали, что с машиной тоже все в порядке: ее поставили на колеса и аккуратно отбуксировали. Я успокоилась, помахала зрителям и вернулась в техпарк. Там машину заправили, залили новые масло и антифриз, немного поправили развал-схождение и сняли отвалившийся капот.

На той квалификации я даже набрала баллы, а потом прошла и парные гоночные заезды. После соревнований зрители подходили и признавались: «Мы думали, что после аварии ты больше не выйдешь на трассу». Но я сделала все, чтобы продолжить гонку.

В дрифте и так хватает трудностей, но женщины сталкиваются с дополнительной проблемой — недоверием и пренебрежением. Для меня самая обидная фраза — «Ты очень классно ездишь для девушки». Это обесценивает абсолютно любые мои заслуги: по логике некоторых людей, женщины по определению не умеют ездить, так что я на их фоне выгляжу хорошо.

Сексизм присутствует везде, и дрифт не исключение. С первого чемпионата я слышу высказывания вроде «Скоро ребенка родишь и успокоишься» или «Это какие-то игры, это все несерьезно». Такое пишут и говорят только мужчины, за восемь лет участия в соревнованиях я ни разу не слышала ничего подобного от женщин. Зато получала от них слова благодарности — за то, что не боюсь проявлять себя в якобы мужском спорте.

Физические данные не играют особой роли на трассе. Руль, ручник, педали — в машине нет ничего, с чем не могла бы справиться женщина. Единственное преимущество мужчин, которое мне приходит в голову, — их бесстрашие. У женщин лучше развит инстинкт самосохранения, который включается в любом экстремальном виде спорта.

Я знаю пилотов и среди мужчин, которые боятся бетонных блоков на площадке. Они едут уверенно, на высокой скорости, но к ограждениям стараются не приближаться — и теряют на этом баллы за траекторию. И наоборот, у некоторых девушек на треке вырабатывается столько адреналина, что об опасности они почти не думают. Тебе страшно, но ты все равно давишь на газ — и это не зависит от пола.

Для меня дрифт — это своеобразный способ расширить сознание. Ты выезжаешь на трек и забываешь, кто ты. Не важно, новичок или профессионал, девушка или парень: за рулем все равны и никто никому не дает поблажек. Дрифт уравнивает и в то же время сближает самых разных людей.

Как и многие другие увлечения и виды спорта, дрифт — это точка роста. Для одних это слишком сложно и дорого, для других — стимул развиваться, тренироваться и преодолевать трудности. Я воспринимаю это философски: если есть мечта, всегда можно найти ресурсы на ее осуществление.

В любимом деле дополнительная мотивация практически не нужна. Я не заставляю себя проводить время в гараже или выезжать на соревнования через силу. Не жду следующей жизни и каких-то знаков свыше — когда в моем городе построят автодром или придет богатый дядя, готовый меня спонсировать.

Даже если не все получается, я счастлива заниматься тем, что мне искренне нравится. Я немного стесняюсь того, что за восемь лет карьеры еще ни разу не оказывалась на подиуме, но бросать дрифт из-за этого не собираюсь. Наоборот, это заряжает на новые амбициозные цели.

Хочется выйти на профессиональный уровень: жить гонками, рассказывать об успехах в соцсетях, работать в индустрии. Есть желание побывать на местной серии в США, съездить в Японию — на родину дрифта. В июне 2024 года я поеду в Эль-Сальвадор в качестве приглашенного гонщика для передачи опыта местным спортсменам.

Порой спрашиваю себя, тем ли я вообще занимаюсь. Чаще всего такие мысли возникают после тяжелых соревнований, когда устаю физически и, что еще важнее, морально. Были целые сезоны, когда и машина подводила, и я не могла собраться — тогда мне казалось, что я иду не туда, со мной что-то не так. Самодисциплина и неумение сдаваться возвращали меня в колею. Иногда нужно себя поберечь и пожалеть, сбавить обороты и не требовать слишком многого — а через некоторое время продолжать.