«Джеймс» Персиваля Эверетта: «Приклю­чения Гекльберри Финна», но с рабом Джимом в центре истории

На русском языке вышла книга «Джеймс» американского писателя Персиваля Эверетта.

Это очень вольный ретеллинг «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена. Теперь главным героем выступает не белый подросток, а беглый раб Джим. В 2025 году Персиваль Эверетт получил Пулитцеровскую премию за роман, а прежде — Национальную книжную премию США и признание литературных критиков.

В рецензии рассказываем, почему «Джеймс» достоин всех похвал и почему эта книга не только и не столько о расизме и рабстве.

Чернокожий раб Джим узнает, что хозяйка решила его продать. Поэтому прячется на небольшом острове неподалеку от родного города. Сюда же прибывает подросток Гекльберри Финн — он инсценировал собственную смерть, чтобы сбежать от деспотичного отца. Герои отправляются в путешествие, чтобы заработать денег и в конце концов выкупить семью Джима из рабства.

Помните «Приключения Гекльберри Финна»? Это они сейчас, в эпоху интертекстуальности. Персиваль Эверетт превращает классический роман Марка Твена в пародию на невольничье повествование, отбирая слово у белого мальчишки и предоставляя трибуну беглому рабу. Персонажу куда более трагичному и — в интерпретации Эверетта — сложному, чем Гек.

Джим здесь — человек образованный, умеющий читать и даже немного писать. А в горячке и снах к нему приходят Вольтер и Джон Локк, чтобы подискутировать о свободе и рабстве. При этом Джиму, как и всем остальным рабам, приходится скрывать свою истинную натуру. Между собой чернокожие говорят на чистом английском, но для общения с белыми используют некое подобие эбоникса  ​— все ради соответствия ожиданиям.

Переключение кодов — излюбленный инструмент Персиваля Эверетта. Так было в «Глифе», так было и в самой, пожалуй, известной книге автора Erasure, где чернокожий писатель-интеллектуал сумел добиться успеха только с нелепым романом на афроамериканском английском. В «Джеймсе» язык становится щитом, оберегающим самость чернокожего сообщества, и едва ли не единственным, что белые пока не отняли.

Здесь как будто возникает парадокс. В том же Erasure Эверетт высмеивал тренд на книги о травме афроамериканцев, а «Джеймс» кажется как раз такой книгой. Однако при всей социальной проблематике этот роман — такая же критика антирасистского дискурса в культуре. Своим — в хорошем смысле — палимпсестом Эверетт обличает глупость современной этики. И выбор «Гекльберри Финна» в качестве объекта литературной игры не случаен.

Роман Марка Твена не раз подвергался запретам — в том числе за использование «н-слова». Его Твен насыпал с горкой — больше 200 штук. В 2011 году в США даже выходило переиздание, где все оскорбительные слова заменили на «раб», что в некотором роде лишило книгу аутентичности.

Эверетт «возвращает ненависть в хардкор», и на страницах ретеллинга n-word и его производные опять встречаются, пусть и не так часто, как в первоисточнике. Ну, а что? «Джеймсу», в отличие от «Приключений Гекльберри Финна», не грозит изъятие из школьных библиотек, а Эверетту — не грозит отмена из-за расистских комментариев.

Тем более что «Джеймс» — не вполне роман о расизме и совсем не роман о рабстве. Это в первую очередь литературоцентричная штука, предметом осмысления которой становятся не социальные конфликты почти двухвековой давности, а язык и место отдельно взятого персонажа в американской культуре.

Сперва кажется, что «Джеймс» отличается от «Гекльберри Финна» в деталях. Да, мы смотрим на происходящее глазами Джима, из-за чего знакомые с детства сцены воспринимаются иначе. Вот, скажем, эпизод, в котором Гек шутки ради газлайтит товарища, говоря, что произошедшее ночью в тумане — всего лишь сон. У Твена Джим искренне обижается, когда узнает, что его дурачили. У Эверетта — сразу распознает обман и подыгрывает Финну.

Таких сцен с другой перспективой много, они занятны, но предсказуемы. Учитывая новый анамнез Джима, мы примерно представляем, что он на самом деле чувствует в той или иной ситуации. По-настоящему «Джеймс» расцветает, когда повествование разделяет персонажей, вынуждая Эверетта с нуля придумывать приключения главному герою. Получается зло, остроумно и, как ни странно, вполне в духе Марка Твена.

Однажды, например, Джим прибивается к бродячим музыкантам. Они белые, но притворяются черными: мажутся жженой пробкой и сажей. Вот и Джиму приходится выдавать себя за белого, который играет черного — и тоже делать блэкфейс. Это рождает действительно забавные ситуации. А еще — не лишено исторической достоверности: артисты-афроамериканцы и в самом деле наносили такой грим.

Чем дальше, тем сильнее сюжет «Джеймса» отходит от истории «Гекльберри Финна». Эрнест Хемингуэй считал, что последние главы романа Марка Твена портят прекрасную книгу. Персиваль Эверетт будто отвечает на эту претензию, и его текст ближе к концу совсем отрывается от первоисточника: случается неожиданный твист, а сам Джим ненадолго превращается в этакого Ната Тёрнера  .

Все это, разумеется, не просто так, не ради динамики и увлекательности, которых «Джеймсу», кстати, не занимать. Изменения происходят в первую очередь в пространстве литературной игры. Эверетт наделяет важного, но второстепенного персонажа субъектностью. И недаром один из главных навыков, который обретает Джим по ходу истории, — это умение злиться.

Кроткий у Твена, у Эверетта он медленно культивирует в себе ярость, удивляясь ее отрезвляющей мощи. Именно ярость не позволяет Джиму отворачиваться от несправедливости. И именно ярость заставляет его сбросить оковы чужого повествования и создать собственную историю.