Как я сделала лазер­ную коррек­цию зрения по методике «Ласик»

Проблемы со зрением передались мне по наследству. У мамы близорукость −4 диоптрии, у бабушки и тети — −9 диоптрий.

Я начала плохо видеть лет в шесть. Уже в первом классе меня усадили за первую парту, потому что с других я не могла рассмотреть, что написано на доске. В пятом классе я стала брать в школу очки, но надевала их только на уроках — на переменках упрямо снимала.

Помню, в детстве меня водили к офтальмологу. Врач надевала металлическую оправу, в которую вставляла разные линзы: посильнее, послабее, мутные, цветные — и просила читать буквы и цифры на таблице. К концу приема зрение становилось отличным, но эффект быстро проходил. Со временем близорукость прогрессировала.

До 33 лет я носила очки и линзы. А в мае этого года сделала лазерную коррекцию по методике «Ласик». Расскажу, как решилась на этот шаг.

Очки. В очках я ходила несколько лет в младшей и средней школе. Ненавидела их и ужасно стеснялась. Честно сказать, не виню себя в этом. Недавно я нашла дома очки, которые носила в 13—14 лет, — они действительно ужасны. Мне идут многие оправы, но, видимо, в то время их не было в продаже.

Контактные линзы. В седьмом классе я вымолила у мамы контактные линзы. С ними качество жизни заметно повысилось. Я стала видеть лучше. Очки мне выписывали слабее, чем нужно, чтобы глаз «тренировался». А вот линзы подобрали четко по зрению. До сих пор помню восторг от того, что смогла разглядеть листочки на деревьях по отдельности, а не слитыми в зеленую массу.

Мама покупала линзы трехмесячного ношения. Но поскольку денег в семье было немного, я носила их по году. К концу дня глаза часто краснели и уставали, но осложнений ни разу не возникло. Однажды я два месяца проходила в линзе, от которой оторвался кусочек, — звучит кошмарно, но и тогда все обошлось.

Ортокератологические линзы. К 23 годам близорукость на обоих глазах достигла примерно четырех с половиной диоптрий, к ней добавился астигматизм.

В интернете я прочитала про ортокератологические линзы. Их надевают вечером, а утром, минимум через восемь часов ношения, снимают. За ночь линзы корректируют кривизну роговицы глаза, и человек начинает хорошо видеть. Меня привлекла идея ходить днем без линз: от контактных я часто ощущала дискомфорт в глазах.

Еще на сайтах оптик писали, что ночные линзы останавливают прогрессирование близорукости. До сих пор не знаю, правда это или нет. Забегая вперед, скажу, что во время их ношения зрение действительно перестало падать. Но, возможно, это просто совпадение.

Чтобы подобрать линзы, я обратилась в специализированную оптику в Красноярске. Врач провела осмотр и заказала подходящую пару линз. На следующем приеме мы их примерили. Надевать жесткие линзы было непривычно: нужно было смотреть на палец с линзой перед собой. А снимать их приходилось с помощью специальной присоски.

Эффект стал заметным уже после первой ночи. Но еще пару дней я видела чуть хуже, чем в контактных линзах. Плюс наблюдала ореолы вокруг светящихся объектов в темноте. На третий день зрение стало идеальным.

Ортокератологическими линзами я пользовалась лет пять. За это время меняла их всего один раз — через три года с начала ношения. Потом возиться с ними надоело: линзы было тяжело снимать и надевать, а уж в полевых условиях это и вовсе становилось невозможным.

В итоге я вернулась к контактным линзам — выбрала двухнедельные Acuvue Oasys. Оказалось, что в сравнении с трехмесячными это небо и земля. Носила линзы по правилам: меняла раз в две недели, причем не только их, но и контейнер.

Проблем с двухнедельными линзами не было, но очень хотелось хорошо видеть без них. А еще не стрессовать, когда в море накрывает волной или когда ветром в глаз заносит пылинку. Да и в целом надоело каждый день трогать глаза руками.

О лазерной коррекции я задумывалась давно, но на нее нужно было копить. Долгое время в приоритете были другие траты. И только когда мне повысили зарплату, я решила — пора.

Среди друзей и знакомых лазерную коррекцию делали многие. При этом все оперировались по методу «Ласик» в двух красноярских клиниках — назову их Х и Y.

Зимой 2024 года я сходила в обе, чтобы сравнить мнения врачей и впечатления. В сумме потратила 4780 ₽. Консультации прошли практически одинаково: меня осмотрели на нескольких аппаратах, закапали в глаза капли и проверили глазное дно. Пару часов после осмотров я страдала от расширенных зрачков — это было самым неприятным моментом.

Различия в приемах тоже были. В клинике Х, пока расширялся зрачок, я просто сидела в коридоре. А в Y в это время врач рассказывал про строение глаза, миопию, астигматизм и суть лазерной коррекции. Отдельно офтальмолог проговорил, что операция не лечит миопию, а только корректирует ее. Поэтому, если зрение продолжает падать, смысла оперироваться нет.

Все это я уже знала из интернета, но было ценно, что врач потратил время на объяснения. Еще мне понравилось, что в клинике Y таблица для проверки зрения была цифровой и буквы с цифрами в ней менялись. За годы близорукости стандартную таблицу ШБМНК я выучила наизусть — предполагаю, эти знания могли влиять на результаты осмотров.

Вердикты в клиниках вынесли разные. В Х сказали, что у меня все отлично — можно хоть завтра на коррекцию. А в У диагностировали дистрофию, или истончение, сетчатки на левом глазу. Врач пояснил, что в будущем это может привести к отслойке и разрыву сетчатки. Чтобы снизить риск, необходимо сделать лазерную коагуляцию, то есть запаять края проблемного участка лазером. Без этого к коррекции меня не допустят.

Конечно, сама я не могла определить: то ли в Х меня плохо осмотрели, то ли в Y хорошо разводят. Поэтому поехала в третью клинику, где лазерную коррекцию вообще не делают. Сказала, что хочу получить третье мнение, но объясню, в чем дело, только в конце приема.

Врач провел осмотр и заключил, что в целом с глазами все хорошо, но на левом глазу есть дистрофия сетчатки и он рекомендует проконсультироваться с лазерным хирургом, чтобы решить, нужно ли делать коагуляцию.

Я объяснила ситуацию. Офтальмолог сказал, что однозначно рекомендует делать коррекцию в Y и что сам делал ее там же. В общем, все стало ясно. Я съездила в Y и записалась на лазерную коагуляцию на 20 февраля.

Никаких дополнительных обследований перед операцией не потребовалось. В назначенный день я приехала в клинику. В левый глаз мне закапали капли, расширяющие зрачок. Через несколько минут врач, который консультировал в первое посещение, осмотрел глазное дно и проводил в операционный блок.

Меня усадили за стол с аппаратом для коагуляции — он выглядел как обычный аппарат офтальмолога, которым проверяют зрение. В глаз закапали обезболивающие капли, затем установили на него линзу, похожую на микрообъектив.

Врач попросил упереться лбом и подбородком в специальные выемки лазерного аппарата. Дальше я просто сидела и ждала, пока сетчатку обстреляют лазером через линзу. Главное во время процедуры — не жмуриться, иначе линза выпадет. Иногда по просьбе офтальмолога я смотрела в разные стороны.

Болей не ощущала. Только наблюдала, как перед глазами сверкают вспышки. От скуки я начала их считать — насчитала 148. Операция продлилась минуты три. Потом меня сразу отпустили домой.

Врач предупредил, что после процедуры возможны головокружение, тошнота и появление ореола перед левым глазом. Ореол я наблюдала около часа, а вот других побочных эффектов не возникло. Возможно, потому что моя дистрофия была небольшой. Одна знакомая рассказывала, как ей запаивали большие участки сетчатки на обоих глазах и после операции ее так мутило, что врачи приводили в чувство нашатырем.

Коагуляция обошлась в 9990 ₽. В клинике сказали, что лазерную коррекцию можно делать не раньше чем через две недели. Я записалась на 9 марта.

Меня предупредили, что за две недели до операции нужно отказаться от контактных линз. Очков у меня не было — пришлось взять напрокат у мамы, у нее много запасных.

На 7 марта мне назначили предоперационный осмотр. Еще раз осмотрели на аппаратах, проверили остроту зрения по таблице. С хирургом мы проделали упражнение, чтобы уточнить параметры коррекции: он подносил к глазам разные линзы и просил смотреть через них на картинки.

Осмотр показал то же, что и раньше: миопию −4,5 на правом глазу, −4,75 на левом, а также небольшой астигматизм — его точных значений не помню. Врач убедил, что лазерная коррекция исправит все нарушения. За визит я не платила — он вошел в стоимость операции.

Знаю, что в некоторых клиниках при подготовке к коррекции просят сдать анализы крови. Но мой офтальмолог сказал, что они не нужны. Перечитав кучу отзывов в интернете, пришла к выводу, что перед операцией важно сделать три вещи:

1. Помыть голову вечером накануне операции, чтобы потом не мыть ее как можно дольше.
2. Постараться не выспаться, чтобы было легче уснуть после операции, на пике неприятных ощущений в глазах.
3. Приобрести маску для сна с валиками, которая не касается глаз, но мешает трогать их во сне. У меня такая уже была — в ней спал муж. Я просто одолжила ее на недельку.

Операцию назначили на 10 утра, но меня попросили приехать на полчаса раньше. Всем, кто планирует коррекцию, советую ехать на нее с кем-то близким: справиться в одиночку будет сложно. Меня сопровождал муж.

На ресепшене я заполнила договор и оплатила операцию — 75 980 ₽. Поскольку время еще оставалось, также написала заявление на предоставление справки для налогового вычета.

Минут десять я ждала в холле, когда позовут в операционную. Волновалась, конечно, но не сильно. Сидела и смотрела с мужем рилсы с котами, пока не пришла медсестра.

Мы поднялись в операционный блок, где мне дали бахилы, одноразовые шапочку и халат. Затем меня провели в палату с двумя кроватями и стулом. На одной кровати уже лежал прооперированный пациент.

Медсестра посадила меня на стул, закапала в глаза обезболивающие капли и сказала, что во время операции нужно слушаться доктора и делать все, что он говорит. Через несколько минут в палату привели второго прооперированного пациента. Медсестра еще раз закапала мне капли и позвала в операционную.

Тут я уже занервничала. Меня уложили на кушетку. Другая медсестра обработала лицо и веки антисептиком. Кушетка переехала под лазер. Доктор еще раз предупредил, что не нужно предпринимать никаких действий по своей инициативе: я не должна ни отвечать ему, ни кивать в знак того, что поняла, — нужно просто молча делать, что он говорит.

Врач накрыл один глаз салфеткой, а вторым попросил сфокусироваться на зеленой точке. Мне казалось, что я смотрю кино в ракурсе, когда операцию снимают с операционного стола, а сверху над камерой стоят врачи со всякими скальпелями.

Хирург чем-то потыкал в глаз — видимо, чтобы осушить слезу. Затем включился аппарат, которым формируют лоскут роговицы. Это было неприятно. Аппарат орал очень громко, как не в себя, прямо над ухом.

Я видела, как доктор маленькими палочками отодвинул в сторону роговичный лоскут. Заработал лазер — в операционной запахло жжеными волосами. Дальше врач палочкой уложил лоскут на место, закапал в глаз капли, накрыл его салфеткой и повторил манипуляции со вторым глазом.

В общей сложности операция заняла минут пять. Я сильно нервничала, но старалась себя контролировать: смотрела на зеленую точку и не дергалась. Очень помогало, что доктор постоянно комментировал свои действия. Говорил: «Сейчас точка исчезнет, сейчас она станет размытой, а вот сейчас — четкой».

Когда операция закончилась, кушетка выехала из-под лазера. Я поблагодарила хирурга, и медсестра отвела меня обратно в палату. Видела я уже четко, но как будто сквозь туман — врач предупредил, что какое-то время зрение будет мутным из-за отека роговицы.

Медсестра уложила меня на кровать и попросила закрыть глаза. Пока я лежала, слышала, как в операционной оперируют следующую пациентку. Она, очевидно, сильно переживала и постоянно отводила глаза от зеленой точки. В итоге ее операция продлилась заметно дольше, чем моя.

Минут через десять медсестра разрешила встать с кровати. На выходе из операционного блока стояла коробочка, куда прооперированным пациентам предлагали выбросить очки. Но поскольку у меня были мамины, красивого жеста не вышло.

Медсестра спустилась со мной на первый этаж и отвела на осмотр к тому же офтальмологу, который делал лазерную коагуляцию сетчатки. По дороге она взяла на операцию следующего пациента — конвейер в клинике организован на высоте.

Офтальмолог провел осмотр и поздравил меня с успешной операцией. На прощание вручил баночку противовоспалительных капель и велел капать их в глаза каждые четыре часа в период бодрствования. Также напомнил, что неделю после операции нельзя трогать глаза ни под каким предлогом. Я спросила, что делать, если в глаз попадет ресница. Врач ответил: «Вымывать каплями и вымаргивать».

После осмотра я вышла в холл к мужу и сразу надела темные очки. Муж засек время: от момента, когда медсестра позвала на операцию, до момента, когда я вернулась, прошло 28 минут.

Из клиники мы вызвали такси. До машины я уже шла с полузакрытыми глазами, потому что началась светобоязнь. Я была к ней готова, но не думала, что она будет настолько сильной и неприятной. Открыть глаза было просто невыносимо. Во время поездки мы попадали под яркое солнце — приходилось дополнительно закрываться от света руками. Это одна из причин, почему я рекомендую ехать на операцию с сопровождающим, иначе добираться до дома придется на ощупь.

Я дошла до квартиры под руку с мужем. Дома все уже было подготовлено: окна зашторены, на столике у кровати лежала маска. Я упала на кровать и надела маску. Не выспаться перед операцией было хорошим решением: недосып наложился на переживания и я моментально уснула. В итоге практически не успела ощутить какой-либо дискомфорт в глазах.

Проснулась часа через три. Из-за сильного головокружения с трудом добралась до ванной. Но не уверена, что это был побочный эффект операции. В отзывах о нем не пишут. Скорее всего, это индивидуальная реакция: у меня кружится голова по любому поводу.

Дискомфорта в глазах не ощущалось, но открывать их было неприятно. Я закапала капли и вернулась в кровать.

Проснулась часа через два и ка-а-ак все увидела. Это было восхитительно! Я смотрела по сторонам и не могла поверить, что хорошо вижу без очков и линз. Кстати, линзы у меня были без коррекции астигматизма, так что настолько четко я действительно увидела мир впервые за последние 20—25 лет.

Светобоязнь к тому моменту прошла еще не полностью. Мне было неприятно смотреть вбок. Но прямо перед собой в зашторенной комнате смотрела без проблем. Муж сказал, что в профиль на роговице видны шрамы, но уже через день они практически перестали быть заметны.

На следующий день я сходила на концерт. Перенесла его нормально, хотя было неприятно, когда в лицо светили софиты. Еще примерно неделю было некомфортно смотреть на предметы вблизи: казалось, будто у меня дальнозоркость. Но с каждым днем этот эффект проходил и зрение улучшалось.

Через три дня после операции я сходила на осмотр. Врач проверил остроту зрения по таблице и диагностировал единицу. Мне дали новые капли — искусственную слезу. Рекомендовали капать их три-четыре раза в день в течение месяца. Поначалу в глазах действительно ощущалась сильная сухость, но через пару недель она прошла.

Неделю я не прикасалась к глазам и спала в маске, чтобы случайно их не почесать. Две недели после операции нельзя было делать макияж, три месяца — заниматься спортом, при котором есть риск удариться головой. Ограничений по зрительной активности не было — уже вечером в день операции я смотрела телевизор, пользовалась телефоном и вышивала.

Еще недели три по вечерам я порывалась снять с глаз контактные линзы — все никак не могла привыкнуть к тому, что их нет.

Я платила за первичный осмотр, лазерную коагуляцию сетчатки и собственно саму коррекцию. В следующем году планирую с этих трат получить налоговый вычет.

Безумно рада, что решилась на коррекцию, и немного жалею, что не сделала ее раньше. Результат получился космический. После операции прошло три месяца — я никак не могу нарадоваться, что вижу каждый кирпичик в кирпичном доме, и даже могу разглядеть из окна такси надписи на мусорных пакетах в баках.

В течение года у меня есть право на три бесплатных осмотра в клинике. Очередной осмотр был запланирован на август, но, честно скажу, я его пропустила. В этом месяце часто уезжала из города и не смогла выкроить время. Планирую посетить офтальмолога в первых числах сентября.