«Продать почку и заработать»: 8 мифов о транс­плантации органов

В России все еще существует много заблуждений о пересадке органов и тканей.

Я главный внештатный специалист-трансплантолог Минздрава и возглавляю НМИЦ трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И. Шумакова. Мы с коллегами пересаживаем почки, печень, сердце, легкие и поджелудочную железу и комплексы этих органов российским пациентам.

В 2023 году в России провели больше 3000 операций по трансплантации органов и тканей, и ежегодно это количество растет на 250—500 в год. И врачи-трансплантологи работают над тем, чтобы это число продолжало расти.

Сейчас в листе ожидания на различные органы в стране — до 10 000 человек. Качество жизни таких пациентов, которым еще не выполнена трансплантация, сильно снижается. Так, более 60 000 россиян находятся на различных видах диализа  . Как минимум трети из них, у кого нет противопоказаний к трансплантации, могла бы помочь пересадка почки.

За свою карьеру я провел более 2000 операций по трансплантации и делюсь своим опытом и знаниями, чтобы сделать эту сферу более понятной. Так, вместе с фондом «Жизнь как чудо»  мы запустили проект «100 вопросов трансплантологу». В нем я отвечаю всем желающим на волнующие вопросы по теме.

По моим наблюдениям, мифов вокруг трансплантации становится все меньше, но они все равно остаются. Развею самые популярные из них.

Это возможно в Иране, где есть легальная система оплаты донорства органов: правительство предлагает компенсацию и медицинскую страховку. Реципиент или благотворительные фонды тоже могут выплатить вознаграждение. Среди недостатков такой системы — ненадлежащее лечение доноров и эксплуатация бедных и неграмотных доноров богатыми и образованными пациентами.

В России запрещена торговля органами: наказание — до десяти лет тюрьмы. Принуждение к трансплантации тоже незаконно — за это грозит до пяти лет лишения свободы.

Есть исключения: запрет купли-продажи не касается крови и ее компонентов, а также органов, частей органов и тканей, которые относятся к процессу воспроизводства человека. Речь идет о яйцеклетках, сперме, яичниках, яичках или эмбрионах. Поэтому донорам спермы и яйцеклеток платят вознаграждение.

Донорство бывает посмертным и прижизненным. В первом случае в России могут изъять органы почти у любого умершего человека. Для трансплантации берут почки, печень, легкие, сердце, поджелудочную железу и тонкий кишечник, а также используют роговицу, фрагменты костей и сосудов. Один человек может после смерти помочь восьми пациентам.

При жизни у донора могут взять часть печени, почку или фрагмент тонкой кишки и только у генетических родственников пациента: родителей, детей, братьев и сестер, теть, дядь, бабушек и дедушек. Это исключает любое принуждение и появление аферистов, которые будут жертвовать органы ради выгоды.

По этой же причине в стране запрещено так называемое эмоциональное донорство — передача органов некровным родственникам: например, от мужа — жене или от отчима — ребенку. Легализация таких операций могла бы дать лазейку для коммерциализации донорства.

Трансплантация — сложная операция, которую невозможно провести в кустарных условиях. В РФ ее проводят только государственные медучреждения с необходимой лицензией, которые входят в утвержденный Минздравом и Российской академией наук перечень. Всего в России 68 таких центров в 38 регионах. С каждым годом их число растет: открываются новые программы в регионах и пациенты могут начать получать этот вид высокотехнологичной помощи по месту жительства.

В США, Мексике, Нидерландах, Израиле, Индии и некоторых других государствах иная ситуация: там разрешено прижизненное донорство органов без кровного родства.

Этические рекомендации по трансплантации прописаны в Стамбульской декларации, принятой в 2008 году. В ней сказано, что трансплантация должна быть максимально доступной по всему миру, но не ущемлять права неимущих и бесправных людей. Декларация осуждает торговлю органами — удаление органов без согласия или в обмен на получение финансовой выгоды или сопоставимого преимущества.

В России в этом вопросе действует презумпция согласия: каждый совершеннолетний автоматически считается потенциальным донором, если при жизни не зафиксировал отказ в медицинской карте.

У медиков нет обязанности информировать близких о возможности отказаться от посмертного донорства: им должны сообщить только о факте смерти. Но если родные сами заявят о своем несогласии, то изъятия органа не произойдет.

В первую очередь врачи учитывают несогласие супруга, а при его отсутствии — детей, родителей, родных братьев и сестер и других близких родственников. Как показывает практика, родные умершего редко возражают, и это мало сказывается на оказании трансплантационной помощи.

Презумпция согласия не распространяется на умерших детей: изъятие органов у несовершеннолетних возможно только с разрешения их родителей. Это эмоционально сложный рубеж и для членов семьи, и для медицинских специалистов, которым нужно получить разрешение от убитых горем людей.

Поэтому в России пока не было случаев трансплантации детских органов, а юным пациентам пересаживают органы взрослых родственников или посмертных доноров. Пересадку части взрослой печени проводят даже детям на первых месяцах жизни весом от трех килограммов. А вот трансплантация взрослого сердца возможна, только когда соблюдены физические параметры донора и реципиента, чтобы донорское сердце поместилось в груди ребенка.

В 2015 году к нам в учреждение приезжал Реджинальд Грин — отец Николаса Грина, одного из самых известных в мире доноров. В 1994 году американская семья отправилась на отдых в Италию, и их машину обстреляли грабители. Семилетний мальчик погиб, а его родители согласились, чтобы он стал посмертным донором. Пятерым пациентам пересадили его органы, еще двум — роговицу.

Такое непростое, но гуманное решение всего одной семьи запустило цепочку аналогичных соглашений, которое получило название «эффект Николса». В Италии уже в следующем квартале года донорство органов выросло на 30%. А родители мальчика основали The Nicholas Green Foundation и стали популяризировать донорство по всему миру. Благодаря этому удалось спасти множество жизней.

Когда врач по месту жительства обнаружит нуждающегося в пересадке пациента, то он сразу же направит его в трансплантационный центр. Если возможна только трансплантация от посмертного донора, человека нужно оперативно поставить в лист ожидания.

Каждый шаг процедуры посмертного донорства описан в поэтапном протоколе. Потенциальным донором можно стать только после констатации смерти мозга, которую подтверждает консилиум врачей. Затем данные умершего вносят в регистр учета донорских органов, трансплантаций и реципиентов. Там через специальные программы оценки подбирают наиболее подходящего пациента из листа ожидания.

Донорский орган должен подходить по показателям тканевой совместимости и другим факторам. Поэтому лист ожидания нельзя рассматривать как очередь с порядковыми номерами: предпочтение отдают тем, у кого выше шансы на успешную операцию. Также приоритет получают дети и пациенты из срочного листа ожидания, куда вносят больных в критическом состоянии.

Результаты подбора передают трансплантационному центру. Туда обычно вызывают сразу нескольких пациентов, кому орган потенциально подходит. Пока в больнице исследуют органы, в центре проводят обследование вероятных реципиентов. Врачи проверяют, не заболели ли они, не изменились ли показатели в анализах и не возникли ли иные противопоказания к операции.

На все манипуляции есть буквально несколько часов. Если пациент живет в другом городе или просто на несколько дней уехал, то может упустить свой шанс на пересадку. Именно поэтому связываются сразу с несколькими кандидатами, чтобы трансплантация точно состоялась. Врачи не могут упустить возможность спасти чью-то жизнь.

Таким образом, время ожидания органа зависит от везения — совпадения медицинских показаний реципиента с донорским органом. Трансплантацию можно ждать от нескольких месяцев до нескольких лет.

Чтобы пересадки органов проводились оперативнее, важна поддержка специалистов медучреждений, администрации региона и руководства в сфере здравоохранения. Также многое зависит от центра координации донорства, который подбирает для реципиентов подходящие органы. Подготовка центра и всей медицинской системы региона позволит трансплантационным программам работать успешнее.

Противопоказания для трансплантации перечислены в клинических рекомендациях. Среди основных ограничений — хронические инфекции и онкозаболевания.

Так, пересадка почки при почечной недостаточности подразумевает терапию, понижающую иммунитет, что противоречит лечению рака. Инфекционные заболевания также вредят защите организма: трансплантация на их фоне не должна проводиться, как и любое другое хирургическое вмешательство.

Противопоказаний для трансплантации мало, потому что пересаживают органы, жизнь без которых невозможна или ее продолжительность сильно ограничена. Возраст же врачи не считают ограничением: пересадить орган можно и пожилому человеку, и младенцу.

Например, индийский доктор Мохаммед Рела в 1997 году успешно пересадил одну восьмую часть печени девочке пяти дней от роду. В России тоже нет ограничений на трансплантацию — ни по росту, ни по весу.

Это не так: врачи лечат каждого, исходя из своих навыков и лучших побуждений. Ни у кого нет цели специально убить одного пациента, чтобы помочь другому. К тому же состояние донорских органов напрямую зависит от лечения человека: чтобы получить подходящие для пересадки, нужно всеми возможными способами сохранять их кровоснабжение и оказывать качественную медицинскую помощь.

Даже если у пациента несовместимое с жизнью состояние, например обширный инсульт или серьезная травма головного мозга, его будут лечить на самом высоком уровне. Если это и не позволит вернуть его к жизни, то хотя бы сохранит органы для пересадки другим.

Закон запрещает прижизненное донорство для несовершеннолетних и недееспособных, даже если им исполнилось 18 лет. Исключение касается трансплантации костного мозга и гемопоэтических стволовых клеток. Российская практика полностью соответствует мировой и рекомендациям ВОЗ.

Посмертное изъятие органов у детей-сирот тоже невозможно, потому что оно производится только с согласия родителей. Согласно российскому законодательству, опекуны или детский дом не могут дать одобрение на изъятие органов.

Иногда наших пациентов отговаривают от трансплантации, поскольку якобы после пересадки придется всю жизнь пить таблетки. Это так: после трансплантации всегда нужны иммуносупрессивные препараты, которые помогают организму «принять» чужеродный орган.

Реакция отторжения естественна, а лекарства помогают не полностью заглушить ее, но сделать приемлемой для наилучшей работы органа. Лекарства подбирают индивидуально, и со временем их количество и дозировки снижаются.

Но это ничтожная цена для пациентов, которые бы просто не выжили без трансплантации сердца, легких или печени. У людей с хронической почечной недостаточностью есть альтернатива трансплантации — диализ. Как правило, на процедуры нужно ходить трижды в неделю и тратить по 3—6 часов. Выбор — только за пациентом.

После трансплантации можно чувствовать себя физически здоровым и заниматься спортом. В России и других странах проводят Трансплант-игры для спортсменов с пересаженными органами. Достаточно пройти медицинское обследование и убедиться, что нет серьезных противопоказаний, чтобы участвовать в соревнованиях по разным видам спорта, в том числе — силовым.

Рожать детей после трансплантации тоже можно. Например, я провел пациентке Лилии Ахмадулиной, когда ей было 12 лет, третью в России родственную трансплантацию печени от мамы. А в 2023 году она сама родила дочку. Еще одна моя пациентка Александра Огурцова после пересадки печени в 2001 году не только родила двоих детей, но и прыгнула с парашютом.

Самочувствие пациента после трансплантации зависит от его общего состояния здоровья. Например, пересадка должна полностью реабилитировать молодого человека с врожденным поражением сердца, у которого с другими органами все в порядке. Скорее всего, уже через пару месяцев он выздоровеет и сможет вести активный образ жизни.

А для пожилого пациента, который долгие годы страдал атеросклерозом и пережил не один инфаркт, пересаженное сердце станет единственным здоровым органом и будет помогать всем остальным выздороветь. В этом случае процесс восстановления займет долгое время.

Выздоровление может осложняться дисфункцией других органов. Так, в небольшом проценте случаев пациенты с тяжелой сердечной недостаточностью после трансплантации сердца сталкиваются с нарушением функции почек, потому что они тоже страдают от нагрузки. Тогда им в течение года нужна еще одна операция — трансплантация почки. Эта практика широко распространена и успешна.

После пересадки пациент должен регулярно проходить обследования и следить за своим состоянием, чтобы не пропустить возможные осложнения — например, острый криз отторжения. Но такие ситуации бывают нечасто. При них врач корректирует лекарственную терапию, иногда назначает другие препараты. В подавляющем большинстве случаев это позволяет сохранить орган.

Первые месяцы пациент должен приезжать на врачебный контроль раз в месяц, потом — раз в полгода, через год или два — раз в год. Трансплантационные программы есть в 38 регионах, так что некоторые могут наблюдаться по месту жительства. Специалисты нашего центра могут поддерживать связь с пациентом и его врачами из региона, чтобы отвечать на возникающие вопросы по поводу лечения.

Прижизненная трансплантация не сказывается на состоянии донора: он останется таким же здоровым, каким и был. Перед операцией его тщательно обследуют, чтобы исключить наличие противопоказаний и заболеваний.

Для примера возьмем печень — единственный орган, способный к регенерации. Для трансплантации берут более маленькую из двух ее долей. Уже через три недели после пересадки масса органа достигнет 85% от изначальной, а в течение года восстановится целиком.

Трансплантация печени или почки не сопровождается хирургическими травмами для донора, потому что проходит лапароскопически — через небольшие проколы в брюшной стенке. Уже вечером того же дня или утром следующего он может ходить.

Реабилитация занимает три-четыре дня, иногда — до недели. После донор живет полноценно и ничем не отличается от тех, кто не жертвовал орган.