«Сама могла только есть и умываться»: как я сделала операцию из-за хронической боли в руке

Мне 22 года, я преподаю английский и веду среднеактивный образ жизни. История моей болезни началась больше двух лет назад — в марте 2020 года.

Ни с того ни с сего у меня начала болеть левая рука — сзади, чуть ниже плечевого сустава. Боль возникала периодически: когда я отдыхала или что-то делала, в положении сидя, стоя или лежа. Облегчение наступало только в одной позе — когда я заводила руку за голову.

Полгода я терпела и разрабатывала руку домашними тренировками и растяжкой. Потом пожаловалась папе — в прошлом спортсмену. Он предположил, что дело в защемленном нерве, и размял мышцы плеча. На следующий день болеть стало гораздо сильнее: я практически не могла пошевелить рукой. Тогда, в декабре 2020 года, я записалась к хирургу в районную поликлинику.

Хирург выслушал жалобы и отправил на рентген. Снимок проблему не выявил, и мне назначили УЗИ плечевого сустава.

Во время исследования врач УЗИ спросила, не занимаюсь ли я спортом и не повреждала ли руку. Я ответила, что из спорта у меня только домашние упражнения, а травм никогда не было. Тогда врач сказала, что у меня воспалилось одно из сухожилий в области плечевого сустава — сухожилие надостной мышцы. Возможно, из-за того, что я подняла что-то тяжелое или резко махнула рукой.

После УЗИ хирург выписал направление к травматологу-ортопеду в ГКБ им. Ерамишанцева. На консультацию я попала уже в январе. По результатам осмотра врач предположил, что у меня воспалено сухожилие другой мышцы плеча — длинной головки бицепса. Написал в заключении диагноз «тендинит сухожилия бицепса», а чтобы уточнить его, рекомендовал сделать МРТ плечевого сустава.

Изначально я планировала пройти обследование по ОМС — и даже успела взять направление в поликлинике. Но потом поскользнулась на улице и упала на больную руку. Испугалась, что из-за ушиба ситуация могла ухудшиться, поэтому решила не дожидаться очереди по ОМС и сделала МРТ в частной клинике. Потратила на это 5000 ₽.

МРТ подтвердило результаты УЗИ. На следующем приеме травматолог сменил диагноз на «тендинит сухожилия надостной мышцы».

Мне назначили лечение:

1. Нестероидный противовоспалительный препарат «Аторика». Его нужно было принимать по таблетке в день в течение двух недель. Упаковка из 14 таблеток обошлась в 500 ₽.
2. Компрессы с гелем диклофенака, «Димексидом» и раствором дексаметазона. Препараты нужно было смешивать и прикладывать на салфетке к больному месту. За три препарата в сумме я отдала 150 ₽. Компрессы делала ежедневно.

Еще я должна была пройти курс физиопроцедур и начать заниматься лечебной физкультурой в поликлинике по месту жительства. Но в тот момент кабинеты физиотерапии и ЛФК не работали из-за пандемии, поэтому выполнить эти назначения не получилось.

Благодаря лекарствам стало легче, но ненадолго. Через неделю после того, как я закончила их принимать, боль вернулась. В марте травматолог-ортопед назначил повторный курс «Аторики», но он опять помог на короткое время.

В конце апреля я приехала в больницу на очередную консультацию и попросила врача подобрать другие таблетки. Он сказал, что в этом нет необходимости — нужно просто начать делать физиотерапию, и все пройдет. Эта рекомендация прозвучала как минимум странно, потому что в поликлинике по-прежнему был карантин и врач знал, что пройти физиопроцедуры я не могу. В итоге из больницы я уехала с новым — уже третьим по счету — рецептом на «Аторику».

Я продолжала пить таблетки, а рука продолжала болеть. Однажды в июле боль стала настолько невыносимой, что пришлось вызвать скорую. Приехавшая бригада сделала укол «Кеторола».

Этот инцидент меня напугал. Я решила, что болезнь прогрессирует. Чтобы успокоиться, повторила МРТ плечевого сустава в частной клинике. Заплатила 5000 ₽. В заключении написали, что в сравнении с предыдущим исследованием ситуация и правда ухудшилась: изменения в структуре сухожилия стали более выраженными. Тогда я начала искать нового травматолога-ортопеда.

Я бесплатно проконсультировалась с врачами красногорской ГКБ и Центра травматологии и ортопедии им. Приорова. Затем обратилась за платной консультацией в ГКБ им. Пирогова — она стоила 1800 ₽. Мнения специалистов разошлись: один предложил сделать операцию, два других настаивали на консервативном лечении. Отсутствие единой точки зрения повергало меня в уныние.

Кто-то из врачей выписал обезболивающий препарат «Целебрекс». В надежде, что он поможет, я купила упаковку из 10 таблеток за 1500 ₽. Увы, чуда не случилось. К тому моменту боль в руке стала уже постоянной.

Летом 2022 через папиных знакомых я попала на прием к заведующему отделением травматологии ГКБ № 13 в Москве. Врач изучил предыдущие заключения и назначил анализы крови и МРТ шейного отдела позвоночника, чтобы удостовериться, что очаг воспаления ограничен плечевым суставом. Все исследования я прошла по ОМС — направления взяла у участкового терапевта.

МРТ шейного отдела позвоночника ничего плохого не показала, и травматолог назначил курс плазмотерапии. Сказал, что по ее результатам будем решать, что делать дальше: если поможет — хорошо, если нет — меня направят на операцию.

Плазмотерапию провели по ОМС в той же больнице. Я приезжала на процедуру раз в неделю. Медсестра забирала у меня из вены кровь и ставила пробирки с ней в центрифугу — спустя 10—15 минут аппарат выдавал плазму, обогащенную тромбоцитами. С помощью шприца эту плазму вводили в плечо. По словам врача, компоненты тромбоцитов должны были стимулировать заживление сухожилия.

Инъекции были неприятными, но терпимыми. Только однажды больно было настолько, что из глаз градом покатились слезы. Специалист сказал, что, видимо, попал в очаг воспаления.

Параллельно травматолог назначил инъекции хондропротектора «Алфлутопа». Я купила две упаковки препарата по 1812 ₽. На уколы ходила в районную поликлинику. За месяц сделала четыре процедуры плазмотерапии и 20 уколов «Алфлутопа», но улучшений по-прежнему не было. Я сообщила об этом врачу, и мне назначили дату операции.

Подготовка. В поликлинике я сдала кровь на ВИЧ, сифилис и гепатиты. В больнице сразу после госпитализации взяли еще несколько анализов крови, включая тест на коронавирус, сделали ЭКГ и УЗИ почек и мочевого пузыря.

За день до операции я чувствовала себя спокойно. Но вечером накануне «сломалась»: начала трястись от страха, у меня одновременно заболели живот, голова и зубы. На следующее утро я продолжала нервничать и не находила себе места — до тех пор, пока в 14:30 меня не забрали на операцию.

Ход операции. Как будет проходить операция, мне толком не объяснили. Сказали только, что она пройдет под наркозом с местным обезболиванием плеча, а манипуляции проведут артроскопически. То есть вместо одного большого разреза в области плечевого сустава сделают несколько маленьких — размером до 3 см. Через них хирург введет артроскоп — инструмент с камерой на конце — и хирургические инструменты. С помощью артроскопа осмотрит сустав изнутри и сделает все что нужно.

В операционной в вену установили катетер, через него ввели какой-то препарат. Потом к лицу поднесли маску. Помню, что успела только спросить, как мне лучше дышать, через рот или нос, но ответа уже не услышала — уснула.

Уже после операции из выписного эпикриза я узнала, что у меня диагностировали артроз плечевого сустава — заболевание, которое проявляется разрушением хрящевой ткани, — и теносиновит сухожилия бицепса — воспаление сухожилия и окружающей его оболочки. Разрушенную хрящевую ткань, судя по выписке, хирург восстановил с помощью искусственных материалов. А пораженную часть сухожилия бицепса удалил, прикрепив оставшуюся здоровую к новому участку плечевой кости.

В каком состоянии на момент операции находилось сухожилие надостной мышцы, я не знаю. В выписном эпикризе прежний диагноз не фигурировал. Могу только предполагать, что результаты предыдущих исследований были неточными.

После операции. После операции я проснулась в палате. На руке была косыночная повязка — типа той, что носят после переломов. По словам соседки, с того времени, как меня увезли, прошло два часа. Состояние было полудремным, но я смогла написать маме и молодому человеку, что со мной все в порядке. Потом уснула до ужина — съела кусок хлеба и огурец.

В тот же день мне разрешили вставать и ходить, но это было сложно, потому что сильно кружилась голова. По стене в коридоре я смогла дойти до туалета и обратно. Ночью проснулась от ощущения, что по руке бежит ток. Попросила медбрата сделать обезболивающий укол и снова уснула.

На следующее утро я надеялась, что меня выпишут, но головокружение сохранялось, поэтому врач предложил задержаться. Выписку оформили через день. Рекомендовали три недели покоя и ношение косыночной повязки. Всего я провела в больнице три дня.

Первые недели дома я ощущала себя недееспособной. Одевалась, принимала душ и расчесывалась с помощью мамы. Сама могла только есть и умываться. Повязку на руке носила круглосуточно, снимала ее, только когда нужно было одеться. К концу месяца стало полегче: я уже мылась и переодевалась сама.

По назначению хирурга принимала лекарства: «Прадаксу» для профилактики тромбозов и НПВС «Целекоксиб». Еще сама делала перевязки с повязками «Космопор» и раствором фукорцина. На лекарства и повязки в сумме потратила 2252 ₽.

Через три недели после операции участковый терапевт направил меня на лечение в реабилитационный центр «Царицыно». За неделю я сдала анализы мочи, крови, сделала ЭКГ и записалась на первый курс реабилитации.

В центр нужно было приезжать каждый день, кроме выходных. В лечение входили:

• интерференцтерапия — физиопроцедура с токами;
• галотерапия — посещение соляной пещеры;
• ручной массаж;
• криотерапия;
• лечебная физкультура;
• ручной труд — рисование и вышивание.

Все эти процедуры и занятия проводили ежедневно. Параллельно со мной занимался психолог. Из-за болезни я набрала лишний вес и потеряла мотивацию к работе — специалист помогал решить эти проблемы.

Первый курс реабилитации продлился две недели. Потом был трехдневный перерыв и затем — второй курс. Он не отличался от первого, только криотерапию заменили на вибро- и пневмомассаж, а вместо интерференцтерапии делали магнитотерапию.

После операции прошло почти пять месяцев, а после реабилитации — четыре. По рекомендации инструктора ЛФК я какое-то время продолжала делать упражнения с рукой дома. Потом бросила, но начала ходить на занятия общей физической подготовкой на стадион в своем районе. Постепенно стараюсь увеличивать нагрузку на руку.

Сейчас к руке и плечу вернулось 85 % нормального объема движений. Ограничения сохраняются в районе лопатки. Я не могу отводить руку назад или делать вращательные движения плечом. Но хирург, который меня оперировал, дает хороший прогноз: говорит, что в будущем движения удастся восстановить в полном объеме. На последнем осмотре врач попросил возобновить упражнения, рекомендованные инструктором ЛФК, — планирую сделать это в ближайшее время.

Проблемы с рукой серьезно изменили мою жизнь: вот уже два с половиной года я ограничена в движениях. Тщательно дозирую физическую нагрузку, банально не могу танцевать, лежать на левой руке или опираться на нее.

В то же время болезнь помогла понять, какие прекрасные люди меня окружают. С начала истории близкие и коллеги помогали как могли. Одни находили контакты врачей, другие таскали тяжести, третьи подбадривали и поддерживали морально. Помню, как в период лечения мне запретили принимать алкоголь, поэтому в знак солидарности на тусовках друзья тоже отказывались от крепких напитков. Это было приятно.

Операцию и реабилитацию провели по ОМС. Большая часть обследований и консультаций врачей тоже были бесплатными. Оплатить пришлось только лекарства, МРТ и консультацию врача в больнице им. Пирогова.