«Стараюсь делать то, что лучше для меня»: 9 историй о жизни с психиатрическим диагнозом

Предубеждения часто мешают обращаться к психиатрам и психотерапевтам.

Но правильное и своевременное лечение повышает качество жизни. Мы спросили читателей Т⁠—⁠Ж, как постановка диагноза повлияла на их самовосприятие и отношения с окружающими. Вот их истории.

Мне поставили диагноз СДВГ — это никак не повлияло на мою жизнь. Я как ценил в себе некоторые позитивные особенности этого, так и ценю. Как принимал и компенсировал негативные, так и продолжаю.

Тут важно отметить, что мне в детстве повезло с родителями и педагогами, которые не ругали, а, наоборот, научили, как можно справляться с невнимательностью и прочим, дали набор хитростей. Так что никогда не чувствовал себя другим в плохом смысле слова, а видел себя — и продолжаю видеть — особенным и уникальным в положительном ключе.

Из вышеупомянутого набора активнее всего использую следующие хитрости:

1. Во время учебы в школе проверял орфографию сочинений и прочего, начиная с конца текста. В целом любое действие, которое происходит не по обычному сценарию, заставляет мозг быть внимательным.
2. Я разработчик. Пишу код на короткие блоки функций с простой логикой, чтобы негде было ошибиться, плюс постоянно проверяю на тестовых данных.
3. Разбиваю нудную работу, во время которой постоянно есть желание отвлечься, на небольшие задачи и затем ставлю физический таймер на 15—30 минут. Если не успеваю выполнить задание, ставлю снова. Укладываюсь в срок — выделяю такой же промежуток времени на любые свои желания.
4. Во время рабочих встреч, чтобы не потерять суть, кратко, тезисно записываю основные моменты.
5. На рабочем столе держу только необходимые сейчас вещи.
6. Делегирую задачу, если нужно делать что-то нудное, например писать заявления.
7. Если возникает сильное желание ерзать, делаю несколько подтягиваний или отжиманий, растяжку — любое действие, которое за счет физических ощущений выплеснет часть энергии.
8. Помогаю памяти с помощью чувств. Например, я постоянно боюсь, что не закрыл дверь в квартиру. Поэтому после закрытия дергаю ее сильно — легкая боль в руке — и затем нажимаю до щелчка — звук. Это помогает осознать, что я действительно закрыл дверь, когда в метро буду гадать, закрыл или нет.
9. Медитация, плавание, секс способствуют перезагрузке.

Несколько месяцев назад поставили тревожно-депрессивное расстройство. Неприятный диагноз, но на душе возникло успокоение, потому что болезнь выявлена и начато лечение.

К тому же наконец-то понял, почему в жизни идет все так, как идет: плохой эмоциональный контакт с людьми, отсутствие друзей и девушки. Пропало дурацкое чувство вины и тревога за то, что я что-то не так делаю в этой жизни и вообще у меня сложный характер. Не говоря уже о том, что лечение меня очень стабилизировало.

Мой диагноз — тревожно-депрессивное расстройство и элементы обсессивно-компульсивного расстройства. Я всегда была тревожным человеком, но после концентрации стрессовых событий в ограниченном отрезке времени — развод, переезд, работа по 12 часов в день с адским начальством — накрыло по полной. Сначала ходила просто к психологу, потом другой специалист сказал, что надо сначала лечить «железо», прежде чем обновлять «софт».

Так осенью 2019 года пошла к психиатру и лечилась антидепрессантами по разным схемам три года. Качество жизни повысилось, продуктивность выросла, я перестала болеть простудами каждый месяц, как раньше.

Закончила лечение в декабре 2022 года, но недавно депрессия вернулась — так редко, но бывает. Снова лечусь, но на этот раз уже не так страшно, как поначалу.

Диагностировали генерализованное тревожное расстройство. Думаю, оно у меня было давно, но после 24 февраля 2022 года стало совсем плохо: ни есть, ни спать, ни работать не могла. Подобрали антидепрессанты — очень помогло. Сейчас еще психолога подключила, тоже хорошо действует.

Призываю всех не бояться препаратов: при правильном подборе они очень улучшают качество жизни. С психическим расстройством невозможно справиться по методу «соберись, тряпка», это, как правило, нарушения биохимии мозга, и лечатся они тоже химией.

Я не скрываю своего опыта, наоборот, стараюсь рассказывать о нем, чтобы помочь людям преодолеть предубеждения, связанные с антидепрессантами. Одна моя знакомая недавно тоже начала их принимать, предварительно дойдя до такого состояния, что неделями на улицу выйти не могла. Теперь живет нормальной жизнью.

История началась в 2016 году. Выявили у меня генерализованное тревожное расстройство, просто собрав анамнез. Я пришла с конкретной жалобой: постоянно ощущаю тревогу. И с симптомами. Выписали таблетки, которые помогли и помогают до сих пор. Но все равно иногда пробивает, особенно если в жизни становится все нестабильно.

Из родственников рассказала только родителям. Восприняли спокойно, но мне кажется, они до конца не понимают, что это такое. Возможно, в их возрасте подобные темы особо не обсуждались в обществе. Также поделилась этим с братом и сестрой. Муж поддерживает, подруга — тоже. Но у нее самой тревожно-депрессивное, так что мы друг друга с полуслова понимаем:)

Тревога порой мешает. Она сковывает в буквальном смысле. Ты просто не можешь встать и начать делать хоть что-то. Но такие обострения случаются не часто, а в турбулентные периоды.

Я стараюсь справляться сама, иногда получается. Читаю книги по психологии и использую инструменты из них на практике. Иногда хожу к психотерапевту, таблы пью, соответственно. Поддерживает рационализация, но не всегда.

Работать с ГТР возможно. Но при этом все равно могут появиться особенности в том, как вы относитесь к своей работе и по каким параметрам ее выбираете. Например, я замечаю, что за последние несколько лет стала куда более чутко относиться к тому, какой у меня руководитель и какая команда. Если вижу признаки токсиков и манипуляторов, ухожу без оглядки. Иначе буду тревожиться.

По поводу бережного отношения к себе. Вот я вроде и стараюсь делать то, что лучше для меня. И не делать того, что может усугубить ситуацию. Но иногда появляется чувство вины. Например, взять и уволиться из-за того, что на работе треплют нервы, — это вроде и ок, ведь я забочусь о своем состоянии. А с другой стороны — в смысле уволиться? А деньги кто будет зарабатывать? А потом еще начинается тревога на тему «вот я уволюсь, а жить на что?». Помогает в таком случае опять же рационализация.

Или, например, иногда приходится отменить какие-то планы. Скажем, не ехать куда-то из-за внезапно нахлынувшей тревоги. При этом я понимаю, что, если поеду, ничего хорошего не выйдет: я просто замкнусь в себе и буду хотеть домой обнимать кота. А иногда тревога и вовсе может застать тебя врасплох — где-то в городе, на тусовке или в путешествии.

Сложно сказать, насколько изменилось бы отношение других людей ко мне, узнай они про мой диагноз. Сама же я учусь жить с тревожностью, хотя получается не всегда. Не понимаю, почему в какие-то периоды меня может колбасить по два-три месяца, а потом столько же или дольше я вообще живу и не парюсь.

Я также не понимаю, повлияла ли тревога на меня как на личность, изменила ли она мое отношение к жизни в глобальном смысле. Мне кажется, что нет, хотя вопрос сложный. Но я знаю свои триггеры, и иногда мне приходится подстраиваться под них, чтобы не полететь кукухой окончательно.

Мой диагноз — шизотипическое расстройство. Довольно серьезный по меркам психиатрии. Расскажу все по порядку.

Во время учебы на втором курсе института начались проблемы со сном, возникало много тревожных мыслей. Не по щелчку пальцев, конечно, но я стал очень тревожным, неусидчивым и был постоянно как сжатая пружина: не мог расслабиться. Увлекся эзотерикой, тематическими форумами — бесов не вызывал, но был одержим темой духовного просветления. Настроение кардинально менялось из-за всяких мелочей много раз за день.

Родители, видя изменения, пошли к неврологу, тот посоветовал обратиться в клинику. Там и поставили диагноз. Терапию уже позже меняли много раз в стационарах. Переносил препараты тяжело: первые полтора года был в жуткой депрессии и едва ли мог дойти до магазина рядом с домом. Это, собственно, главная трудность: каждый день мне было плохо, а надежда на выздоровление со временем только угасала. Примерно через полтора года начались улучшения, но проходил этот процесс медленно.

Последний год я нахожусь в ремиссии. Кратко: чувствую себя абсолютно здоровым человеком, лишь два раза в день принимаю препараты. Сам диагноз сейчас на жизнь почти не влияет, разве что не могу получить водительские права, но не особо к этому и стремлюсь.

А само лечение у психиатра имело свои плюсы и минусы. Плюсы: все хорошо, что хорошо кончается. Сейчас чувствую себя абсолютно здоровым парнем и, быть может, буду таким еще очень долго.

Минусы: с горем пополам окончил институт, после этого долго не работал и не устроился по специальности. Потерял почти всех людей из своего окружения по понятным причинам. Вообще, существовать в режиме овоща полтора года — так себе.

Что в итоге: сейчас чувствую себя хорошо. Иду учиться на другую специальность, работаю, налаживаю личную жизнь и формирую новое окружение.

Главный совет всем, кто хочет обратиться к психиатру за помощью: уделите как можно больше времени работе со специалистом. Препараты в психиатрии серьезные, нужно внимательно отслеживать свое состояние и рассказывать обо всем врачу. На мой взгляд, первый раз подбирать их лучше в клинике, не в психиатрической больнице в классическом понимании — о них негативных отзывов и без меня хватает.

Ну а для тех, кто сейчас борется с психиатрическими проблемами, скажу так: мы не выбираем, какой кирпич падает нам на голову, но мы выбираем, что с этим делать. Никогда не сдавайтесь и верьте в себя!

Когда узнаешь, что мучит именно обсессивно-компульсивное расстройство и как оно работает, напряжение падает. Сразу понимаешь, в какой стороне дорога к облегчению своего состояния. Так было у меня. Не сразу, но удалось порвать порочный круг навязчивых мыслей, научиться выдерживать тревогу через экспозицию, начать работать с мыслями и чувствами в когнитивно-поведенческой терапии.

Сейчас ОКР не доставляет никаких проблем, даже контрастные навязчивости не выбивают меня из колеи. В целом стала следить за уровнем стресса, разнообразием своего досуга и сменой режимов труда и отдыха.

Теперь ОКР — мой друг, я нашла к нему подход, и иногда оно мне даже помогает. Например, я более насторожена, чем другие люди, — это выручает. Могу успокоиться с помощью внутренних ритуалов и не впасть в зависимость от них.

С другим диагнозом все сложно. В отличие от ОКР, к биполярному аффективному расстройству я так и не нашла подход и чувствую, что не найду, потому что циклы сменяются быстро, внезапно и, по моим ощущениям, на них ничего не влияет. Психотерапия не помогает в этом случае, кажется, вообще, а вот лекарства работают. За фармакологию и держусь.

Еще очень сложно осознавать, что все это время было БАР, а диагноз поставили, когда начались психотические симптомы. Сразу на свою жизнь посмотрела под другим углом и поняла, что не везде была я. А тут как будто бы вернулась домой — в свою жизнь.

Ну и без эйфории и интенсивных эмоций, как оказалось, жизнь очень скучная и пресная — привыкаю потихоньку к минимальному уровню счастья. Пока непривычно. Еще открытие, что для него нужны причины. Раньше вокруг могло быть все плохо, но мозг решал, что нам будет хорошо, и запускал эйфорию без всяких на то оснований.

А вот депрессия, наоборот, давно уже мое естественное состояние, потому что таких эпизодов было много и кажется, что не бывает по-другому.

Официальный диагноз последние лет шесть — шизофрения, я даже написала в Т⁠—⁠Ж статью об этом. Но недавно на консультации другой психиатр сказал, что это точно не шизофрения, а биполярное расстройство, возможно — шизоаффективное расстройство. Смену диагноза я пока не могу осознать. Но на самом деле не так важно, какой конкретно код МКБ записан в медкарте, главное, чтобы я чувствовала себя хорошо и понимала, что со мной происходит.

Все это повлияло на жизнь скорее хорошо, как ни странно. Теперь я не чувствую себя просто плохо, как было до диагностики, а понимаю, что начался депрессивный эпизод или, наоборот, маниакальный, а также понимаю, чего можно ждать и что нужно делать.

На текущем месте работы я почти семь лет и очень рада, что мне никогда не надо было скрывать диагноз — ни от коллег, ни от начальства. У них нет предрассудков на этот счет, у меня очень ответственная должность со сложными и интересными задачами. Когда недобровольно попала в психиатрическую больницу аж на полтора месяца, на работе меня ждали и скучали.

С января этого года я живу в Таиланде. Чувствую себя в целом хорошо, хотя лекарства не принимаю.

Что раздражает — отношение к психиатрическим диагнозам в обществе. Да, стало лучше, но до совершенства далеко. Все эти шутки про биполярочку, стереотип, что шизофрения — это раздвоение личности, многочисленные рилсы «если ты засмеешься, у тебя шиза» и прочее. У меня очень мало подписчиков в соцсетях, но я все равно стараюсь больше писать об этом. Пусть это капля в море, но, может, постепенно эти стереотипы изменятся.