Как помочь родителям сохранить детей в семье

По статистике, каждый третий отказ от ребенка можно предотвратить, если родителям кто-то поможет.

По данным на 2021 год, в российских организациях для детей-сирот находятся 37 тысяч человек. В детские дома попадают не только те, у кого умерли родители, но и те, у кого они живы. Это происходит по разным причинам: в 40% случаев из-за алкогольной зависимости родителей, в 14% — из-за материальных трудностей в семье, в 13% — из-за инвалидности детей, в 7% — из-за смерти одного из родителей.

Большинству родителей можно помочь: например, провести психологическую консультацию, помочь побороть зависимость и начать реабилитацию, обеспечить крышу над головой или просто дать понять, что рядом есть люди, готовые поддержать. Это помогает сохранить семьи и их родительский потенциал.

Но государство может предложить родителям только ограниченный набор услуг: материальную помощь или определение в наркодиспансер без дальнейшего психологического сопровождения. Некоммерческие организации же помогают сделать профилактику семейного неблагополучия более системной.

Благотворительный фонд «Солнечный город» с 2007 года помогает мамам в Новосибирской области справиться со сложной ситуацией и сохранить детей в семье. Я поговорила с подопечными фонда, которые рассказали свои истории, а также с сотрудниками НКО об их работе.

Мы тесно работаем с родильными домами и женскими консультациями Новосибирска. Оттуда наши кураторы получают сигнал, когда женщина хочет отказаться от ребенка. Затем сотрудник оперативно выезжает к маме для диагностики — в родильный дом или домой, если она уже покинула учреждение.

Во время встречи куратор узнает, почему женщина хочет отказаться от ребенка, и оценивает ее родительский потенциал. Он выясняет условия проживания, возможность семьи обеспечивать безопасность ребенка, вовлеченность других родственников. А главное — специалист смотрит, хочет ли мама воспитывать ребенка или в ее жизни другие приоритеты.

Если женщина хочет оставить ребенка, то мы помогаем ей восстановить документы, найти работу, временное жилье, выделяем необходимые на первое время вещи. В штате фонда работают психологи и юристы — они консультируют маму и, при необходимости, ее родственников.

Также мы помогаем поместить маму в реабилитационный центр, если у подопечной алкогольная зависимость. Наши специалисты сопровождают женщину во время реабилитации и помогают сделать так, чтобы срыв не повторился.

Иногда детей забирают из семьи только потому, что у родителей нет денег на дрова или в доме течет крыша. Поэтому мы поддерживаем родителей и материально: покупаем уголь для отопления дома или делаем ремонт.

Сейчас мы работаем по таким направлениям, чтобы помогать семьям в тяжелой жизненной ситуации.

Кризисные центры. Чтобы сопровождать семьи, мы открыли два кризисных центра в Новосибирске и Екатеринбурге в 2014 и 2019 году соответственно. В них могут попасть до десяти мам с детьми, которым негде жить. Семья может находиться в центре, пока женщина не решит свои проблемы с жильем и работой, а ребенок не пойдет в детский сад.

В центрах с мамами работают социальные работники, которые помогают женщинам составить «жизненный маршрут»: например, обратиться в службу занятости и найти работу, оформить пособие на ребенка, встать в очередь в детский сад. За все время мы помогли 193 женщинам и 285 детям.

Помощь специалистов в роддомах. Чтобы женщины не отказывались от новорожденных, специалисты помогают им в родильных домах и женских консультациях. Благодаря нашей работе 571 ребенок остался со своей мамой.

Помощь семьям. Семейные кураторы помогают мамам выбраться из кризиса, чтобы дети не попадали в детские дома даже временно. Вместе с кураторами женщины составляют план для каждого члена семьи — какие действия кому надо предпринять.

Например, для отца с алкогольной зависимостью нужна реабилитация, работа со специалистом по зависимостям, поиск работы. В этой ситуации у матери в плане будет прописана поддерживающая совместная и индивидуальная терапия с психологом.

За все время существования фонда наши специалисты помогли 12 834 семьям.

Возврат детей в кровные семьи. Мы оплачиваем реабилитации и помогаем семьям улучшить жилищные условия. За все время нашей работы 540 детей вернулись к своим родителям.

Главная наша задача — дать женщине «удочку»: научить самостоятельно справляться с трудностями, помочь выйти из созависимых отношений и указать правильный ориентир в жизни. Специалисты не осуждают, не наказывают и не заставляют подопечных, а пытаются выстроить с ними доверительные отношения. Они на связи с мамами круглосуточно.

Сотрудники фонда ничего не делают за женщин: если маме нужна работа, то куратор поможет составить резюме, разместить его на сайте вакансий, поддержит перед собеседованием. Но никто не будет искать работу и договариваться об условиях вместо подопечных.

Благодаря такому подходу мы не просто оказываем единоразовую помощь женщинам, а помогаем им восстановить социальную жизнь и пережить период адаптации. Так нам удается минимизировать риск того, что ребенок при новой сложности попадет в детский дом.

Я родилась в Омске, росла в сложной обстановке — папа пил и бил маму. Училась хорошо, но поведение хромало. С 12 лет я периодически попадала в отделение милиции, в 17 лет в жизни появились наркотики. В 1998 году, когда я училась в одиннадцатом классе, меня осудили за драку с ограблением и приговорили к трем с половиной годам условно.

В 2006 году у меня родилась дочь Аня, а в 2014 — сын Коля. Вместе мы жили у моей мамы, но в 2015 году она выгнала меня из дома за то, что я не занималась детьми. Спустя год мама подала на меня в суд, чтобы лишить родительских прав, — об этом мне по телефону рассказала сестра. На разбирательстве я не присутствовала и ничего об этом не знала. С тех пор мы с мамой не общаемся.

После этой ситуации я переехала в Новосибирск: хотела убежать от себя и проблем и начать новую жизнь. В новом городе я обратилась в реабилитационный центр «Покров», чтобы избавиться от наркотической зависимости. Там в 2018 году познакомилась с Денисом, с которым мы тайно употребляли наркотики. Наши отношения были «на грани» — мы постоянно дрались и громко ссорились, но в 2019 году поженились. В том же году у нас родилась дочь.

В 2020 году я решила положить конец абьюзивным отношениям и сбежала от мужа в кризисный центр для мам «Надежда» при фонде «Солнечный город». О нем мне рассказали сотрудники «Покрова».

Директор центра видела мои переживания и сказала, что мне нужна помощь специалиста, чтобы избавиться от созависимых отношений. Она предложила бесплатные занятия с психологом при фонде, и я согласилась.

Когда мы начали прорабатывать отношения с мужем, психолог понял, что мне нужна более серьезная помощь. На тот момент я продолжала употреблять химические наркотики, хотя они перестали приносить мне удовольствие.

И если я не справлюсь, то мы останемся на улице или дочка пойдет в детский дом.

Мне нужна была срочная изоляция от внешнего мира — это можно было обеспечить только в платных центрах. На тот момент я не работала и получала путинские выплаты на ребенка до трех лет — 12 000 ₽. Их не хватало на реабилитацию. Тогда я обратилась к психологу, и он договорился, чтобы фонд оплатил мое лечение — месяц в реабилитационном центре стоит 27 000 ₽. Так в июне 2021 года я оказалась на краю деревни в Новосибирской области.

Курс лечения рассчитан на один-полтора года. Я живу в доме, который заперт на замок, вместе со своей дочкой. Это исключение из правил: обычно человека изолируют от всего окружения на время реабилитации, чтобы процесс был эффективнее, но нам пошли навстречу и не разлучили. Помимо нас с дочкой здесь живут 30 человек: большинство — мужчины, но есть и несколько женщин.

В центре я твердо решила завязать с наркотиками и прервать все связи с мужем. Он сейчас в тюрьме, поэтому мы не можем официально развестись.

Изначально моей мотивацией бросить наркотики был ребенок, но со временем я поняла, что о себе тоже нельзя забывать.

В апреле я выйду из центра и займусь собой: найду работу, оформлю развод и начну полноценную жизнь. Первое время буду жить с дочкой в кризисном центре «Надежда» при центре «Вместе», чтобы адаптироваться к новой жизни.

Когда мне было девять лет, родителей лишили прав — не помню почему. С тех пор я жила в детском доме в Новосибирске.

Когда я выпустилась из учреждения в 16 лет, узнала, что родители умерли. С другими родственниками связь оборвалась, когда я только попала в детдом, поэтому я осталась совсем одна.

После выпуска мы вместе с подругой из детского дома сняли квартиру. В 2019 году я познакомилась с молодым человеком и забеременела от него. За несколько месяцев до родов мы поссорились. В итоге я осталась одна с малышкой на руках в 17 лет.

Когда хозяйка квартиры узнала о ребенке, то попросила съехать. Мне некуда было идти, поэтому я решила отказаться от дочери — пришла в родильный дом с ребенком на руках и сказала, что хочу написать отказ. Тогда медсестры рассказали о проекте «Остаться с мамой» фонда «Солнечный город» и центра «Вместе», где помогают беременным женщинам и мамам в трудной ситуации.

Я сразу же, в первом часу ночи, позвонила на дежурный телефон проекта. Через полчаса ко мне в квартиру приехала специалист центра по социальной работе Ирина. Я рассказала ей, что мне все равно, что будет со мной, лишь бы малышка была жива и здорова.

Нас с дочкой поселили в кризисном центре «Надежда», в котором одновременно живут до десяти мам с детьми — каждая в отдельной комнате. В центре есть четкое расписание: подъем, завтрак, уборка, рукоделие, игры с детьми. Первое время мне было непривычно, поскольку приходилось работать с психологом, думать о своей будущей жизни и прописывать планы. Но потом я втянулась и начала регулярно заниматься.

Юрист центра помог мне оформить пакет документов и добиться положенной как сироте квартиры. Это студия в Новосибирске, куда мы с дочкой переехали через полгода после начала реабилитации.

Сейчас я продолжаю работать с психологом и социальным работником от фонда. Дочке еще два года, поэтому я не выхожу на полный рабочий день. Мы живем на пособие по уходу за ребенком и путинские выплаты — это около 16 000 ₽. Время от времени мне удается подрабатывать в клининговой компании, иногда фонд помогает вещами и продуктами.

В 2016 году в нашей семье случилась страшная трагедия — мой муж убил маму. Кроме них у меня никого не было, поэтому пришлось справляться в одиночку.

Мне было тяжело, я видела во всех желающих помочь только врагов и начала выпивать. Когда нами стала интересоваться служба опеки, я думала, что зря: у нас все в порядке, дети одеты и накормлены, а в России есть семьи, которые живут еще хуже. Младшей дочке Алине в тот момент было шесть лет, Саше — восемь, Вике — 11, а самому старшему ребенку, Коле, — 12 лет.

Я пила, дома постоянно собирались компании, иногда даже из малознакомых мне людей. В 2016 году детей изъяли из семьи — тогда я всю неделю пробыла как будто в дыму. Сначала я ушла в серьезный запой, а когда вынырнула и пришла в себя, меня потряс ужас произошедшего. Что-то во мне переломилось, и я поняла, что цель одна — вернуть детей.

Я сама обратилась к наркологу, легла на месяц в реабилитационный центр, прошла лечение, кодировку и начала восстанавливаться в родительских правах. Я нашла работу, кое-как привела в порядок дом, и в 2017 году мне вернули детей.

Я расслабилась — подумала, что самое ужасное позади, и снова начала выпивать. Через год детей снова изъяли. Я опять начала ходить по судам, чтобы вернуть детей домой. Все это время я была с ними на связи и навещала практически каждый день, поэтому нам удалось сохранить привязанность и теплые отношения. Ни у кого из чиновников не было сомнений в том, что мы очень хотим быть вместе.

В 2020 году все получилось — Коля, Вика, Маша и Алина снова вернулись домой. Тогда я поняла, что не справлюсь одна. Через администрацию детского дома, в котором жили мои дети, я вышла на фонд «Солнечный город». Мне сразу же согласились помочь: вместе с куратором проекта «Защитники детства» мы составили план работы — какие шаги надо предпринять, чтобы привести в порядок жизнь и не сорваться снова. Я начала ему следовать при поддержке фонда.

Сейчас я делаю все, чтобы мы с детьми больше не разлучались, постоянно поддерживаю связь с куратором Александром. С ним мы обсуждаем мое эмоциональное состояние, ситуацию с мужем — Саша говорит, что надо продумать вопрос нашей безопасности, когда супруг выйдет из тюрьмы. Помимо этого я каждую неделю езжу в соседний населенный пункт на консультации психолога-нарколога.

Я начала работать дояркой на ферме в десяти минутах от дома. Пока меня нет, старшие дети помогают младшим собраться в школу. Вечером я помогаю всем с уроками. Если не справляюсь по хозяйству, помогают соседи.

Осенью 2021 года к нам приехали волонтеры «Солнечного города» — помогали чинить крышу, собрали кухонный гарнитур, сделали проводку во всем доме. Благодаря им во всем доме впервые появились светильники. Дети следили за работой ребят и помогали им.

Благодаря поддержке фонда у меня как будто вырос новый позвоночник: я выдернула старую опору и выстроила себя заново.

Я очень боюсь возвращения тяги к алкоголю, поэтому не пропускаю ни одной консультации психолога-нарколога. Недавно на одной из них меня спросили, как я вижу себя через 5—10 лет. Я ответила, что не хочу смотреть так далеко: мне хочется жить и проживать каждый день с детьми. Сейчас у меня есть цель — сделать ребенку очки, а еще свозить всех в зоопарк.

Фонд «Солнечный город» начал свою работу в 2007 году. Тогда, как и многие другие НКО, мы материально помогали ребятам из детских домов: закупали средства гигиены, памперсы и другие подарки. Почти сразу мы поняли, что праздники и мандарины не меняют жизнь подопечных детдомов.

Мы начали думать, как модернизировать учреждения. Так мы познакомились с работами ученых Олега Пальмова и Рифката Мухамедрахимова из Петербурга — они подробно исследовали, как окружение влияет на развитие детей в домах ребенка. Ученые доказали, что психическое здоровье детей зависит от ближайшего окружения: чувствительности, отзывчивости, постоянства и стабильности.

В 2009 году мы запустили проект «Как дома», чтобы поменять условия жизни в домах ребенка Новосибирской области. Мы начали формировать в них семейно-ориентированную модель: чтобы будни ребят были максимально похожи на домашние, чтобы игрушки были в доступе, а не на верхних полках, чтобы не было манежей, которые не позволяют познавать мир. А еще чтобы рядом с каждым малышом был взрослый, который понимает его потребности.

Мы внедряли в работу персонала принципы «Заботы с уважением», сформулированные венгерским педиатром Эмми Пиклер. Основной посыл — ребенок любого возраста не объект для контроля, воздействий и манипулирования, а активный партнер и участник всех событий. Благодаря простым, но важным правилам взаимоотношений дети начинают чувствовать себя уважаемыми, значимыми и любимыми.

Мы смогли модернизировать три дома ребенка: два — в Новосибирской области и один — в Иркутской. Результаты преобразований были хорошими: у детей в этих учреждениях снизился уровень эмоционального и психологического напряжения, они начали догонять сверстников в росте и весе.

После преобразований домов ребенка мы начали работу в детских домах. Принципы уважения к ребенку и удовлетворения его потребностей легли в основу обучающего проекта «Наука правильной заботы», который мы запустили в 2016 году для работников сферы профилактики социального сиротства.

За время нашей работы детские дома изменились кардинально: в них появились уменьшенные группы до восьми человек и комнаты квартирного типа. Сестер и братьев теперь не разъединяют по разным учреждениям.

В 2019 году мы начали анализировать результаты проекта «Как дома» и поняли: сколько бы новых технологий мы ни внедряли в работу детдомов, каким бы компетенциям ни обучали специалистов, учреждения все равно остаются местами, где не удовлетворяются базовые потребности детей. Мальчики и девочки не чувствуют себя в безопасности, не уверены в будущем, а взрослые продолжают принимать за них все решения. И это не потому, что специалисты плохие, а потому, что сама система так устроена.

Один воспитатель не может дать необходимые ребенку внимание и эмоциональное участие и быстро устранить травмирующий опыт разрыва с кровными родственниками. В результате мы получаем выпускника учреждения, у которого нет опыта жизни в семье и большом мире. Он не умеет принимать решения, а травма утраты связи с родственниками остается с ним на всю жизнь.

Тогда мы решили перестать модернизировать учреждения и начали искать другие методики и технологии. Я уверена, что некоторые вещи не нужно придумывать с нуля — можно взять опыт тех, кто прошел похожий путь, и адаптировать его под существующую реальность. Поэтому в 2019 году я поехала на стажировку в Эстонию и Молдову.

В Молдове реформа детских домов и интернатов началась в 2007 году. Стране понадобилось около десяти лет, чтобы закрыть все институциональные формы размещения детей — сегодня там всего два учреждения для детей-сирот.

Альтернатива детскому дому в Молдове — «общинный дом», где проживают по десять детей вместе с восемью социальными педагогами, директором и поваром. К каждому ребенку прикреплен «значимый взрослый» — человек, который знает потребности ребенка, его прошлый опыт, мечты и желания. А главное — он знает, как ему помочь, и делает для этого все возможное.

В Эстонии реформа социальной системы началась в 2016 году. Перед началом работы специалисты НКО провели исследование о том, почему дети задерживаются в детских домах. Затем они предложили изменения в закон о защите детства и о семье. Детдома хотели заместить семейным воспитанием, поэтому в стране начали развивать профессиональную подготовку замещающих родителей.

Также в Эстонии есть должность «Защитник детства», который представляет интересы ребенка. Без его согласия нельзя никуда перемещать ребенка, даже внутри учреждения. Он согласовывает выбор замещающей семьи, решает, когда кровные родители достаточно реабилитированы и готовы вернуть ребенка. Еще у защитника есть задача объединять ресурсы, чтобы помогать семье. Он решает, какие специалисты и как должны поддерживать семью, чтобы она вышла из кризиса.

После этой стажировки в моей голове произошла перестройка сознания: от помощи сиротам в детском доме до профилактики семейного неблагополучия и развития института приемной семьи.

Поэтому надо работать с семьями до критического момента и точки невозврата. Тогда не будет причины забирать детей, ведь семья будет стабильна и благополучна.

Изъятие детей негативно сказывается не только на них самих, но и на родителях. Очень часто такое решение ломает мам и пап, и они уже не стараются хоть как-то наладить свою жизнь.

В итоге вместе с Министерством труда и социального развития Новосибирской области мы запустили проект «Защитники детства». В нем мы начали объединять специалистов, связанных с профилактикой семейного неблагополучия. В двух районах области появилось «единое окно», куда поступают все обращения от местных жителей. В регионе теперь есть порядок оказания социальной помощи, сейчас перед нами большая задача — обучить тысячи специалистов.

В удаленных районах области начали работать «Мобильные бригады» фонда. В составе групп психолог и куратор, которые работают с семьями на месте. Для многих наши специалисты — единственная возможность получить помощь психолога и юриста. Они проводят лекции о детско-родительских и межличностных отношениях, по профилактике буллинга в школе, снижению тревожности у школьников. А еще организуют родительские клубы и мероприятия для подростков.

Уже сейчас мы видим, что в двух пилотных районах области детей в сиротских учреждениях стало меньше. Мы планируем делиться нашим опытом с другими регионами, а еще хотим провести всероссийскую конференцию.

Сейчас самое важное, что мы идем по этому пути не одни. Вместе с коллегами по сектору мы создали коалицию «Семья с рождения». В ней будем развивать проекты и услуги, которые позволят отказаться от институциональной формы размещения детей.

Наша большая мечта — чтобы в России перестали существовать детские дома, а все дети воспитывались в семье. Это требует гораздо больше усилий, чем устраивать праздники и дарить подарки детям-сиротам. Но я верю, что мы сможем этого добиться при системной работе.