Почему женщины зарабатывают меньше мужчин: объяснение нобелевского лауреата

9 октября профессору Гарвардского университета Клаудии Голдин присудили Нобелевскую премию по экономике за исследования о положении женщин на рынке труда.

Уровень образования у женщин сегодня выше, а получают они по-прежнему меньше — почему? Таков один из вопросов, которыми задается американский ученый-экономист Клаудия Голдин в своих многочисленных исследованиях о гендерных барьерах в профессиях.

Вручение премии вызвало споры в экономическом сообществе. Прежде всего, конечно, заговорили о «феминистском заговоре». Многие сочли, что нобелевский комитет руководствовался соображениями о том, что пришло время дать премию персонально ученому-женщине, к тому же по «женской» теме.

Разберемся, чем ценны работы Голдин и что они говорят о нынешнем положении женщин на рынке труда.

Клаудия Голдин — ученый во всех отношениях достойный: профессор Гарварда, член эконометрического общества, статьи в лучших журналах. Она стала третьей женщиной в истории, получившей Нобелевскую премию по экономике. В 2009 году ее присудили Элинор Остром, в 2019 — Эстер Дюфло. Но в обоих случаях лауреаты получали премию в составе творческих коллективов, то есть вместе с коллегами-мужчинами.

В 1992 году нобелевской награды по экономике был удостоен Гэри Беккер. Он был учителем Клаудии Голдин. Кроме прочего, Беккер примечателен тем, что одним из первых стал использовать в экономической науке мультидисциплинарность — в частности, делать исследования на стыке экономики, психологии и социологии. И его открытия — экономическая теория дискриминации, экономика преступления и наказания, новая экономическая теория семьи — основаны именно на этом глубоком и всестороннем подходе.

Клаудия Голдин тоже использовала принцип мультидисциплинарности. Она занималась исследованиями гендерных различий в поведении на рынке труда и оценке стоимости труда. Голдин специализируется на экономической истории, она анализировала очень длинные ряды — на 200 лет и более — и смогла раскрыть свою тему в историческом контексте перехода от аграрного общества к индустриальному, а затем — к постиндустриальному.

И если обычно при объяснении разрывов оплаты на рынке труда ученые включают в модель стандартные факторы, такие как образование, отраслевую сегрегацию между мужчинами и женщинами, то Голдин попыталась учесть и социальные предпосылки гендерного неравенства, в том числе не самые очевидные, как, например, мода.

А ключевым фактором в проблеме дискриминации на рынке труда Голдин называет биологическую природу женщин — необходимость рожать детей.

В одном из своих интервью Клаудия Голдин рассказывала, как заинтересовалась темой зарплатного неравенства: она наткнулась на данные о том, что в начале 19 века в одних штатах Америки доение коров считалось женской профессией, а в других — мужской, при этом, как водится, мужской труд оплачивался выше. Это побудило будущего нобелевского лауреата изучить исторические факторы, которые приводят к тем или иным последствиям с точки зрения гендерных приоритетов рынка труда.

В случае с доением сыграло роль отсутствие альтернатив: на Среднем Западе США земли были плодородными, а фермерские хозяйства крупными, и это давало мужчинам возможность заниматься другой работой. А в восточных штатах молочные хозяйства были меньше и такого большого выбора вариантов трудоустройства для мужчин не было, потому и дояров среди них было намного больше.

В результате своих исследований Голдин пришла к выводу, что чисто рыночными факторами, такими как уровень образования, квалификация и результаты труда, невозможно объяснить разрывы в оплате труда и спросе на труд мужчин и женщин. Так, уровень образования исторически был в среднем выше у мужчин, но сейчас наоборот — он стал выше у женщин, а получают они по-прежнему меньше.

Клаудия Голдин пришла к выводу, что в вопросах дискриминации на рынке труда важнейший фактор — собственно биологический: женщины рожают детей. В одном из своих ключевых трудов — книге «Понимание гендерного разрыва: экономическая история американских женщин», которую Голдин написала в 1990 году, — она показывает, как реальное гендерное неравенство сокращают факторы, не имеющие прямого отношения к экономике, например доступность контрацептивов в таблетках.

К вопросу изучения гендерных различий на рынке труда Голдин подходит комплексно. Она доказывает, что мало учитывать только зарплатное неравенство, и обращает внимание на не самые очевидные показатели, как, например, длительность рабочего дня: оценивает стоимость труда женщин с учетом гибкого рабочего графика, необходимого для ухода за детьми.

В исследованиях Голдин есть яркие примеры того, как дискриминация женщин на рынке труда проявляется уже на этапе приема на работу. Одно из своих исследований она посвятила тому, как набирали оркестр в одном из американских городов где-то во второй половине 20 века. Несмотря на уже высокий в то время уровень эмансипации женщин, предпочтение при прочих равных все равно отдавали мужчинам.

Когда кандидаты в оркестр играли за ширмой, то есть работодатель не мог различить их пол, у женщин было намного больше шансов попасть в состав, чем при обычном отборе. Причем даже при прослушивании вслепую патриархально настроенная комиссия могла забраковать музыканта, если слышала перед выступлением стук каблуков.

Голдин полагает, что работодатель в таких ситуациях исходит в первую очередь из того, что женщины могут оставить работу ради детей.

Сегодня социокультурная среда вокруг работающих женщин сильно отличается от той, что была полвека назад: изменилось распределение нагрузки в семье по уходу за детьми — мужчины стали больше подключаться к процессу; расширились возможности выбора, когда рожать и кто именно будет уходить в декрет; изменился возраст материнства и выросла популярность чайлдфри. Эти перемены сокращают гендерные разрывы на рынке труда.

Из работ Голдин следует, что если возраст женщины приближается к 50 годам и детей у нее все еще нет, то и разрыва с мужчинами в оплате труда тоже нет. А если дети есть, пусть и уже взрослые, — разрыв ощутим. Поскольку значительную часть жизни женщины тратят на воспитание детей, их отставание в карьерном отношении накапливается.

Ответа на вопрос, будут ли эти разрывы ликвидированы, пока нет, но изыскания продолжаются, причем не только в западном научном сообществе.

В Высшей школе экономики я занимаюсь похожими исследованиями — работаю в области экономической демографии с российскими данными. Сейчас мы анализируем динамику показателей рождаемости: пытаемся понять, почему одни женщины рожают, а другие нет, сколько детей рождается в семье и как это связано с экономическими факторами. А один из моих студентов изучает влияние различий в уровне образования супругов на длительность браков.

Россия считается страной победившего патриархата: семьи у нас зачастую формируются не с позиций равенства. Установить закономерности и отследить динамику этого явления — интереснейшая научная задача.

В подобных изысканиях не работают чисто экономические факторы — есть много психологии, исторических и прочих аспектов. Порой они даже более важны, чем сугубо эконометрические модели. Междисциплинарность, которую внедряли в экономическую науку Клаудия Голдин и ее учитель Гэри Беккер, очень помогает нам придавать исследованиям глубину, приближать их к реальности и позволяет ставить задачи, которые раньше экономистам были не по зубам.