«Уолл-стрит: деньги не спят»: разбираем продолжение знаменитого фильма Оливера Стоуна

Практически забытое продолжение культового финансового триллера 1980-х «Уолл-стрит: деньги не спят» сегодня мало кто вспоминает. Хотя, оглядываясь сейчас, понимаешь, что вольно или невольно, но авторы второго фильма на удивление точно предсказали мир, в котором мы живем.

Какие реальные исторические события «Деньги не спят» использует в качестве двигателя сюжета и что в фильме получилось показать особенно аутентично? Почему главные герои могли сесть в тюрьму и не дождаться счастливого финала? Какие реальные люди засветились в фильме и как из окончательной версии исчезла сцена с Дональдом Трампом? Как Оливер Стоун предсказал триумф ESG и прорывы в области термоядерного синтеза энергии?

В отличие от первого фильма, сюжет продолжения разворачивается на фоне реальных исторических событий.

Суть финансового кризиса 2007—2009 годов в упрощенном виде получается такая: до 2007 года цены на недвижимость в США безудержно росли и стало популярно заниматься спекуляциями с недвижимостью — покупать и перепродавать дома по более высокой цене.

Часто этим занимались люди с низким кредитным рейтингом и на деньги ипотечных займов, по которым они платили высокие проценты. Это уже само по себе плохо, но банки умудрились сделать эту ситуацию еще хуже: создавали финансовые инструменты на основе этих ипотек и эти инструменты использовались в качестве залога или средства платежа в экономике в целом.

Это была пирамида, которая начала рушиться, как только цены на недвижимость начали падать в начале 2006 года: заемщики-спекулянты не могли платить по займам и финансовые инструменты на основе их займов превратились в тыкву.

Это создало колоссальные риски для всей финансовой системы — под ударом оказались все. Начали рушиться банки и страховые организации, на балансе которых было слишком много ставших ядовитыми ипотечных ценных бумаг. В итоге правительство США было вынуждено потратить 700 млрд долларов на спасение банков, выкупив эти проблемные ценные бумаги у них.

Также оно купило акций американских банков на сумму 250 млрд долларов, дав им дополнительный капитал. В фильме момент спасения банков за счет денег налогоплательщиков отражен как нечто глубоко аморальное. Это справедливая оценка: банки с удовольствием зарабатывали на этих рискованных активах, пока не стало поздно.

Мать Мура, вышедшая на рынок спекуляций недвижимостью, это вполне узнаваемый персонаж для большинства американских зрителей фильма: покупка жилья с целью перепродажи была на тот момент очень популярным явлением в США, пока там еще существовал пузырь на рынке недвижимости. На пике, в 2006 году, общее количество «перепродаваемых» домов достигало в США около 100 тысяч штук в квартал.

К этим показателям спекуляций рынок недвижимости США до сих пор не вернулся по объемам домов. Хотя если смотреть на денежные объемы, то суммы даже превысили докризисный уровень в 2019 году благодаря росту стоимости недвижимости уже после окончания кризиса: после того как рынок недвижимости лопнул, обанкротились многие строительные компании и произошло укрупнение оставшихся игроков.

Они ограничивали предложение: домов стали строить меньше, чем раньше, и когда спрос на жилье снова начал расти, потребители столкнулись с недостатком предложения, что привело к росту цен на жилье и снова сделало спекуляции с целью перепродажи недвижимости выгодными, — нынче в США много таких риелторов-самоучек.

Оливеру Стоуну стоит сделать продолжение-ответвление «Уолл-стрит» уже про маму Мура Сильвию: как она снова берется за спекуляции недвижимостью в 2020-х.

Что касается остальных моментов фильма, то у меня к ним есть вопросы.

Джеймс занимался инсайдерской торговлей со своего счета — это слишком простой просчет для такого опытного финансиста. Он должен был знать о том, что останется бумажный — в данном случае электронный — след и регуляторы за ним придут.

В конце концов, даже если он не смотрел первый фильм, то про вдохновившие его создателей дела об инсайдерской торговле и мошенничестве 1980-х он должен был знать.

То, что Гекко смог получить в свое управление деньги из Швейцарии и уехать с ними, кажется сомнительным. Гекко, как крупный финансовый преступник, точно был «на радаре» у правоохранительных органов, и появление у него 100 млн они точно бы не пропустили. Кстати, и Мур, и дочь Гекко в этом случае становятся соучастниками и им грозит срок.

Мур распространял негативные слухи про нефтяное месторождение CS, он занимался манипулированием рынком — это уголовное преступление. Так что кроме Джеймса полиция должна была бы прийти и за Муром. На это же указывает и Гекко. Но Мур беззаботно отвечает, что, мол, «пускай докажут».

Проблема в том, что доказать это легко: там есть целая сцена с монтажом того, как Мур и его коллеги рассказывают о грядущей национализации куче народу. То есть полно свидетелей того, что Мур распространял ложные слухи.

В отличие от первой части в фильме «Деньги не спят» нет персонажей и организаций, у которых был бы конкретный узнаваемый прототип в реальности. Это все собирательные образы.

О том, на каких реальных личностях основан образ Гекко, мы рассказывали в материале о первом фильме. Но на кого похож Гекко из второго фильма? Как вы помните из описания сюжета «Деньги не спят», Гекко после отсидки стал крупной и авторитетной медиафигурой. И это совсем не удивительно.

Например, карикатурный жулик Джордан Белфорт, сыгранный Леонардо Дикаприо в фильме Мартина Скорсезе «Волк с Уолл-стрит», в 2005 году стал вести семинары по обучению продажам. А в 2020 стал приглашенным экспертом-преподавателем на учебной онлайн-платформе RagingBull, где люди учатся торговать на бирже.

Начало «Деньги не спят» — Гекко выходит из тюрьмы — было придумано еще в 2000 году, до того как написали сценарий фильма: это изначально был рекламный ролик, в котором Гекко выходил из тюрьмы, наторговав там на онлайн-биржах на 86 млн долларов. Ролик так и не сняли, но идея осталась. Интересно, что сказал бы Гекко про онлайн-платформу Robinhood!

Churchill Schwartz сочетает черты двух крупных инвестбанков: Goldman Sachs и J. P. Morgan Chase. Бреттон Джеймс частично основан на Джеймсе Даймоне, директоре инвестбанка J. P. Morgan Chase. Собственно, главное сходство — это внешность. По мнению Стоуна, и Даймон, и Бролин, исполнитель роли, хорошо выглядят.

Инвестбанк Keller Zabel Investments (KZI) сочетает в себе черты истории инвестбанков Bear Stearns (BS) и Lehman Brothers (LB), пострадавших от финансового кризиса. BS был выкуплен задешево J. P. Morgan Chase по цене 2 $ за акцию, позже стоимость выкупа увеличили до 10 $ за акцию, а LB даже обанкротился.

Интересно, что изначальная цена покупки Bear Stearns в 2 $ за акцию в сумме оказывалась ниже стоимости нью-йоркского офиса банка. В фильме Забель, когда ему предлагают продать KZI по цене 2 $, отказывается, потому что здание его офиса стоит дороже.

Вражда между Забелем и Джеймсом частично основана на похожей истории из эпохи 1990-х: в 1998 году Bear Stearns отказалась помогать Goldman Sachs и коалиции других инвестбанков спасать хедж-фонд Long Term Capital Management, пострадавший в ходе российского дефолта.

Луис Забель частично основан на отце режиссера — биржевом аналитике Луисе Стоуне. В материале о первом фильме я уже подробно рассказывал о том, какое влияние Стоун-старший оказал на сына и фильм, а также в какой форме он выведен в первом фильме: в виде пожилого аналитика Луиса Маннгейма, разочарованного в той форме, которую принял финансовый капитализм в США.

Многие слова Забеля мог бы произнести Стоун-старший: он недоволен размахом спекуляций и стремлением финансовых организаций делать деньги из воздуха, уговаривает Мура побольше проводить время с семьей и сосредоточиться на том, что приносит реальную пользу обществу и экономике.

Но, по словам Оливера Стоуна, образ Забеля основан в значительной мере на Джеймсе Кейне, директоре Bear Sterns: «Он тоже не поспевал за событиями».

Джейкоб Мур — вымышленный персонаж, но в подготовку к роли Шайа Лабаф вложил так много сил, что хватило бы на реального человека. В итоге Лабаф так увлекся трейдингом, что даже сдал экзамен на брокерскую лицензию.

В процессе подготовки к роли он активно торговал — и очень успешно: 20 тысяч долларов быстро превратились в 300 тысяч. Но иногда жизнь имитирует искусство: некоторые из его учителей с биржи потом были арестованы за инсайдерскую торговлю.

Вопреки воле Оливера Стоуна, который задумал Гекко как явно отрицательного героя, персонаж Майкла Дугласа стал суперпопулярным и вдохновил многих молодых людей работать в финансах. По словам Лабафа, почти все, кто консультировал его при подготовке к роли Мура, стали заниматься финансами и экономикой, вдохновившись образом Гекко. Лабаф этим пользовался: в обмен на консультации он знакомил их с Майклом Дугласом.

Самыми реальными в «Деньги не спят» были реальные люди. В роли комментатора на ТВ сыграл экономист Нуриэль Рубини, ставший широко известным после того, как правильно предсказал ипотечный кризис в 2006 году: он консультировал Стоуна при создании фильма и в качестве благодарности получил небольшую роль. В крошечных камео на экране также появляется немало известных людей: например, легендарный глава Berkshire Hathaway Уоррен Баффетт и финансист Энтони Скарамуччи.

Еще в фильме была сцена с Дональдом Трампом, играющим самого себя. Сцену в итоге вырезали, потому что сниматься с Трампом было тяжело: на съемки убили целый день из-за несговорчивости Трампа и в итоге нормально ничего не сняли и бросили эту затею. Трамп остался в очень странной и незаконченной вырезанной сцене.

В течение всего фильма Мура вообще не интересуют деньги, он даже от бонуса в начале готов отказаться. И весь фильм он бегает с упорством, достойным лучшего применения, за инвесторами для United Fusion. И даже учитывая, что на дворе кризис, а у самого Мура долг около 500 тысяч долларов, узнав о швейцарском наследии Винни Гекко, герой Лабафа нисколько не думает о том, чтобы хотя бы на часть этих денег обеспечить жизнь своей семьи и нерожденного ребенка. Нет, все деньги без остатка он хочет инвестировать в United Fusion, который, может быть, когда-нибудь создаст источник чистой энергии.

Спутницу Мур нашел под стать себе: Винни Гекко руководит некоммерческим либеральным сайтом Frozen Truth. На нем она публикует разоблачительные материалы, в том числе и про Джеймса.

В целом настрой Мура и созданной им семейной ячейки — это классическое ESG-инвестирование: радикальное презрение к денежной выгоде и узкая нацеленность на гипотетическую экологическую пользу.

Сейчас такое поведение в инвестиционном мире — норма. Собственно, ESG-активисты уже прочно прописались среди акционеров крупнейших нефтегазовых компаний и принуждают их, вопреки своим экономическим интересам, заниматься переходом на чистую энергетику.

Крупнейшие банки ESG-активисты принуждают сокращать выдачу займов на добычу углеводородов. Ну а в самые завиральные стартапы в области чистой энергетики закачиваются десятки и сотни миллиардов долларов даже на фоне рецессии.

Что касается синтезной технологии United Fusion, то она пережила фильм и недавно оказалась во всех новостях. В первой половине декабря ученые из Национального комплекса лазерных термоядерных реакций США (National Ignition Facility, NIF) совершили прорыв в области термоядерного синтеза.

Впервые объем полученной энергии на испытательном объекте превысил объем потраченной: лазер потратил 2,1 мегаджоуля, а полученной энергии оказалось 2,5 мегаджоуля. Кстати, при создании UF Стоун вдохновлялся именно NIF и использовал наработки NIF для демонстрации возможностей UF в фильме.

Синтез из водорода считается очень перспективным: это чистый и практически бесконечный источник энергии. И еще потенциально дешевый: эксперты стартапа First Light Fusion прогнозируют, что на их синтезных электростанциях стоимость электричества может составлять 25—45 $ за мегаватт-час.

Для сравнения: это в 4 раза дешевле стоимости электроэнергии в ЕС сейчас. Проблема только в том, что для дальнейших экспериментов и широкого внедрения синтезных электростанций нужны большие деньги, куда больше того, что смог выбить для UF Мур.

NIF стоил 3,5 млрд долларов и первоначально использовался для моделирования ядерных взрывов. По состоянию на июнь 2022 частные компании привлекли в сферу исследования синтеза в общей сложности примерно 4,9 млрд. Уже на этом фоне муровские 100 млн выглядят каплей в море. Стоимость инфраструктуры и заводов для синтезного электрообеспечения даже подсчитать сложно.

Так что, скорее всего, все риски и жертвы Мура оказались бы напрасными. Полученных 100 млн хватило бы на какое-то время, на то, что UF нашла бы новых инвесторов. Тем более что в 2014—2015 годах цены на нефть сильно упали, что снизило интерес инвесторов к инвестициям в особенно рискованные проекты в области зеленой энергетики. Скорее всего, в реальности UF не дожила бы до наших дней.

Но все же похвалим Стоуна за прозорливость: сейчас термоядерный синтез считается перспективным направлением энергетики и в эту сферу идут такие деньги, о которых Мур и мечтать не мог. Не считай Стоун термоядерный синтез интересной сферой, то вряд ли бы он заставлял своих героев рисковать благосостоянием и свободой ради продолжения работы United Fusion.

По прошествии многих лет можно с уверенностью сказать, что второй фильм оказался в тени первого и практически никем не вспоминается. Когда продолжение вышло в 2010 году, оно получило смешанные отзывы, а у фанатов первого фильма вызвало скорее отторжение.

Но есть один момент, в котором второй фильм сильнее первого. Первый «Уолл-стрит» был про то, что окружало зрителей — современников фильма, никаких предсказаний там не было.

А вот «Деньги не спят» показал нам установки, которые будут доминировать в инвестиционном сообществе спустя 10 лет, в наше время: ESG, триумф либеральных ценностей и инвестиции в зеленую энергетику. Так что «Деньги не спят» оказался пророческим фильмом. Пусть, скорее всего, Оливер Стоун и не понимал этого.