«Общие трудности сблизили нас»: как я сохранила отношения и стала увереннее в себе

В любых отношениях случаются конфликты.

Читательнице Т⁠—⁠Ж удалось самостоятельно разобраться с проблемами в личной жизни, а благодаря психотерапии она смогла укрепить отношения и стать более уверенной в себе. Вот ее история.

Меня зовут Ирина, мне 28 лет, семь из них работала корреспондентом в разных региональных СМИ. Сейчас я копирайтер и контент-маркетолог, последние четыре года работаю удаленно. У меня счастливый брак, но полностью избежать проблем в отношениях нам не удалось. Разобраться с ними мне помогла психотерапия.

С самого детства у меня возникали сложности в общении с людьми. Еще в школе не складывались отношения с одноклассниками: нам было неинтересно друг с другом. Мне нравилось читать и мечтать, а им — обсуждать популярных певцов, пробовать курить и тусить за гаражами. Жесткого буллинга не было, но надо мной смеялись из-за того, что я носила очки и не поддерживала проделки в отношении учителей.

В университет и взрослую жизнь я пришла замкнутой и неуверенной в себе. С новыми людьми сходилась тяжело и долго. С первыми отношениями получилось так же.

Мы познакомились четыре года назад. Он пришел работать волонтером в маленькое концертное агентство, где я помогала вести соцсети. Наши основные работы были в смежной сфере: я тогда писала репортажи с судебных процессов, а он работал юристом. Меня сразу подкупило его чувство юмора и разнообразие интересов. При первой же встрече — когда мы с командой агентства сидели в кафе — я поняла, что это мой человек.

Я почти сразу дала ему понять, что заинтересована в общении. На тот момент он состоял в отношениях, которые, впрочем, закончились через несколько месяцев. И тогда он позвал меня на свидание.

Все шло прекрасно, пока мы не съехались, — это произошло примерно через восемь месяцев после знакомства. Вскоре партнер заявил, что видит в наших отношениях проблему. Он сказал, что ему бы хотелось, чтобы я раскрепостилась и стала более женственной и сексуально активной. Знаете таких девушек, которые в присутствии мужчин автоматически начинают слегка флиртовать? Такие немного томные и загадочные, источают вайбы соблазнения.

Одна из его бывших была именно такой. По его мнению, настоящие женщины должны сами тебя увлекать, распалять воображение и тащить в постель. А я в душе говнарь, и женская энергия с «дыханием маткой» — это вообще не ко мне. Мне неинтересно соблазнять или быть женщиной-загадкой.

Кроме того, ему хотелось, чтобы я была более эмпатичной, поддерживала его без напоминаний и просьб. Он высказывал все свои претензии без оскорблений и грубости, но я все равно чувствовала себя виноватой: казалось, что я подвожу его, раз не могу соответствовать ожиданиям.

На все его претензии я отвечала, что стараюсь и делаю что могу, чтобы стать лучше. А в ответ обычно слышала, что просто стараться недостаточно, должен быть результат.

Кто-то назовет это абьюзом, но я так не считаю. Просто человек искренне хотел сделать свою жизнь более комфортной — ведь мы все эгоисты и хотим для себя лучших условий. К тому же партнер искренне верил, что мне самой это тоже пойдет на пользу.

В остальном у нас все было идеально: он продолжал приглашать меня на свидания, часто приносил вкусняшки, интересовался моими делами, отмазывал от посиделок с родственниками, называл лучшей женщиной в его жизни. Мы много смеялись, обсуждали политику и экономику, часто гуляли.

Спрашивала совета у подруг, которых сама считала женственными. Читала книги, которые они мне советовали. Но я совершенно не прониклась. Меня бесил основной посыл такой литературы: просто чувствуй, просто позволь себе быть собой — и тогда все получится.

Я начала покупать косметику, попросила сестру научить меня краситься. Помню, что за первый набор — тоналку, пудру, кисти, тени, подводку, мицеллярку и несколько кремов — я заплатила 3500 ₽.

Встречала партнера после работы в красивом белье — на три комплекта потратила около 8000 ₽ за полгода. Старалась всегда быть в хорошем настроении, угадывать его желания, быстро реагировать на просьбы. Партнер практически всегда отмечал мои усилия, говорил, что я хорошо выгляжу. Но делу это особо не помогало: я чувствовала скованность и понимала, что ничего соблазнительного в моем поведении не было.

Это морально изматывало. Мне казалось, что со стороны мои попытки быть «той самой женщиной» выглядели максимально жалко. В результате я почти два года винила себя во всем: не люблю готовить, не люблю ходить по торговым центрам, наряжаться, редко встречаюсь с подругами, мало зарабатываю, не вдохновляю и вообще порчу ему жизнь своим вечно напряженным лицом.

Мой организм устал жить в постоянном стрессе, во мне начала расти защитная агрессия. Я попыталась донести до партнера мысль, что женственности во мне не прибавится. Он долго не верил: мол, каждый может измениться, если действительно захочет. Тогда однажды утром в переписке я поставила ультиматум: либо он принимает меня такой, какая я есть, либо мы прощаемся — ломать себя через колено я не хочу, но и жить с вечным ощущением, что недотягиваю до идеала, тоже. Это был не первый такой разговор, но обычно он проходил в формате просьбы-предложения: давай не будем так делать, мне тяжело и так далее. Про расставание я до этого никогда не говорила — скорее всего, именно это и стало переломным моментом для партнера.

В итоге мы договорились: больше не делаем друг другу мозги, только любим и наслаждаемся жизнью. Я наконец убедила молодого человека, что не стоит ждать от меня изменений. А он в ответ признался, что по нему все это тоже сильно ударило: ему было неприятно думать, что он причинил мне так много боли. Для меня это многое прояснило: значит, это не я косячила два года, а мы оба дураки, которые изматывали друг друга из лучших побуждений.

Но даже после этого разговора быстро все не наладилось. И через полгода я все еще чувствовала себя плохо. Могла часа полтора плакать из-за какой-то мелочи вроде прилетевшей правки по тексту, хамства таксиста, подгоревшего ужина. Часто накатывала беспочвенная тревога и апатия: несколько дней в месяц я могла провести в полном молчании и без еды, просто лежала и тонула в мыслях о том, как порчу жизнь близким.

Я решила обратиться за помощью к специалисту. Запрос был примерно таким: я пережила тяжелую ситуацию и не могу восстановить психику самостоятельно. Мне нужна помощь, чтобы научиться распознавать свои эмоции и контролировать их.

Я много читала про онлайн-сервисы подбора психотерапевта, но так и не решилась ими воспользоваться, потому что мне комфортнее разговаривать лично. Нашла женщину-психолога с десятилетним опытом, почитала отзывы и записалась. Мы не подошли друг другу: она просила меня представить эмоции разными цветами, себя — ребенком, а также попросила представить, что чувствовала мама в момент моего зачатия. Я постеснялась сказать, что мама вряд ли думала в этот момент обо мне, потому что ну сами понимаете. За полуторачасовой прием у нее я заплатила 2000 ₽.

Через несколько месяцев я решила обратиться в областной психдиспансер. Изучила отзывы на сайте «Продокторов» и записалась, ориентируясь на них.

Сначала я пришла к психологу. Это оказалась пожилая женщина, которая практически с порога спросила, есть ли у меня дети и сколько раз в день я молюсь. Предположила, что корень моих проблем — отсутствие детей и веры в бога. Дала заполнить опросник на несколько страниц и сказала прийти за результатами в другой день, но я решила к ней не возвращаться.

Потом попытала счастья с психотерапевтом. Ощущалось, что она искренне желает мне добра и верит, что я достойна всего самого лучшего. Но и она, и медсестра, заполнявшая рядом карточки и почему-то тоже дающая мне советы, сделали вывод, что партнер сознательно занижал мою самооценку. Я пыталась привести аргументы в пользу обратного, но они меня не слушали. Врач выписала мне антидепрессант на месяц, я заплатила за упаковку 700 ₽.

Вскоре я увидела, что в одной частной клинике появился новый психотерапевт с четырехлетним стажем. Это меня подкупило: я была уверена, что ее знания и представления о человеческой психике более современные и всей этой фигни про «роди, и все пройдет» не будет. Час консультации с ней стоил 2000 ₽.

Первый этап. На первой консультации врач расспрашивала о моей жизни: семье, детстве, друзьях, работе и отношениях. Разговор и ее уточнения заняли практически весь сеанс. После она предупредила, что, возможно, нужно будет пару раз прийти к ней вместе с партнером: она хотела узнать, какого мнения он о нашем конфликте, и в целом посмотреть, как мы взаимодействуем друг с другом.

На второй встрече мы подробнее поговорили о моем запросе — мне хотелось научиться распознавать свои эмоции и выражать их, а также перестать ждать от кого-то более взрослого, влиятельного или умного разрешения на мои действия, иметь смелость проявлять себя.

С этими вещами у меня всегда была проблема: я боялась кого-нибудь обидеть, показаться невежливой, наглой или избалованной. Часто не могла отказать родственникам своего партнера — просто не могла сказать, что не хочу ехать к ним на дачу или есть что-то в гостях. Заказчикам не могла сказать, что они предлагают слишком низкую оплату или что их правки вредят проекту.

Еще меня беспокоила моя тревожность и плаксивость. Мы с психотерапевтом обсудили, как будет выглядеть результат, что сейчас мешает прийти к нему и зачем вообще мне нужно достичь моей цели.

Я ходила к специалисту полгода — сначала два раза в месяц, потом раз в месяц. Она поставила мне диагноз «тревожно-депрессивное расстройство» и назначила антидепрессанты и транквилизаторы, чтобы состояние стабилизировалось. На саму терапию за полгода я потратила 16 000 ₽. На лекарства ушло еще около 4000 ₽.

Второй этап. На консультациях терапевт делала упор на моих паттернах поведения в разных ситуациях. Например, когда я не хочу идти на встречу с друзьями или боюсь высказывать свое мнение, чтобы не выглядеть глупо, когда не говорю четкое «нет» и так далее.

На встречах мы выполняли несложные упражнения. Например, врач просила меня составить список своих убеждений относительно себя и других людей. Про себя я написала, что должна всегда быть в хорошем настроении и приносить пользу, а другие люди — быть профессионалами и иметь четкие принципы.

Затем психотерапевт попросила доработать этот список: у каждого пункта я должна была написать, что произойдет, если мои требования к себе или другим окажутся невыполненными. Например, если в какой-то момент я не смогу быть никому полезной. У меня не всегда находились нужные слова. В тот момент мне помогла врач: она предположила, что, если сейчас я не могу быть полезной, наверное, мне самой нужна поддержка.

Благодаря этому упражнению я посмотрела на свои убеждения со стороны. Я поняла, что часть из них — например, про необходимость работать по профессии и много трудиться — навязана семьей. Теперь предпочитаю думать, что должна только то, что записано в законе. Остальное я либо хочу сделать, либо нет — это мой осознанный выбор. А по поводу других людей — нужно смириться, что я не в силах никого переделать.

Было еще одно упражнение, которое я продолжаю применять и сейчас. На одной из консультаций психотерапевт предложила взглянуть на проблему, которая меня беспокоила, со стороны. Я должна была представить, что моя близкая подруга пришла ко мне за советом, будучи в той же ситуации, что и я: она боялась задавать вопросы коллегам, чтобы не показаться непрофессионалом.

Проговаривая эту ситуацию, я поняла, что посоветовала бы ей забить на все и жить в свое удовольствие. В этот момент врач сказала: «Так, отлично. Почему вы тогда не говорите то же самое себе?» Ее слова были для меня своего рода озарением.

Кроме упражнений, психотерапевт давала несложные домашние задания. Одно из них помогло мне лучше понять свои эмоции. Я должна была составить список того, что меня расстроило или разозлило за неделю: в какое время это случилось, кто был рядом, чем я была занята, что чувствовала, какие были физические проявления. Благодаря дневнику я сделала интересное открытие: оказалось, что чаще всего сильно раздражаюсь в моменты голода. Теперь мне понятно, что иногда мои эмоции связаны с плохим самочувствием.

В ходе терапии я пришла и к другим выводам. Например, осознала, что часть моих убеждений и решений — следствие не заниженной самооценки, а, наоборот, гордыни. Например, я считала, что обязана много зарабатывать и все знать. Ведь иначе я буду обычным, среднестатистическим человеком.

А сейчас, когда я недовольна своей работой, в первую очередь стараюсь разобраться, это мое эго ущемлено или, допустим, процессы выстроены нелогично. Неожиданно оказалось, что первый вариант бывает чаще. После этого становится легче успокоиться и принять взвешенное решение.

Кроме того, я впервые четко вслух проговорила, что не обязана никого эмоционально обслуживать и оправдывать чужие ожидания. Что мое «нет» имеет вес и я не должна оправдываться за него.

От идеи позвать партнера на совместную консультацию психотерапевт в итоге отказалась: сказала, что мы прекрасно справляемся сами. Единственное, меня очень беспокоила мысль, что я только беру и ничего не даю взамен своему партнеру. Поэтому на одной из консультаций специалист предложила нам обоим составить списки, за что мы ценим друг друга.

Мы выполнили это упражнение, и я очень удивилась, узнав, что для моего партнера настолько важны вещи, которые я считаю обыденными и базовыми. Например, поддержание чистоты и уюта в доме, приготовление завтрака. А еще он очень ценит то, что я слушаю его объяснения про игры и политику игровых студий, не препятствую встречам с друзьями. Для меня было важным это услышать. Теперь мысль, что я делаю недостаточно, меня не беспокоит.

Третий этап. На последних консультациях мы уже не обсуждали глобальные вопросы. Я просто рассказывала, что происходит в моей жизни, какие были конфликтные ситуации, как я в них поступила и так далее.

Как-то раз мама моего партнера в очередной раз упрекнула меня за то, что я не езжу с ними на дачу. Она говорила, что там природа, птички, свежий воздух. Обычно я использовала стандартную отговорку: говорила, что у меня много работы, и обещала поехать в следующий раз. А в этот раз честно сказала, что просто не люблю дачу.

Не могу сказать, что ее это убедило. Для мамы моего парня нежелание — это недостаточно уважительная причина. Но в тот момент я все равно почувствовала себя лучше и увереннее.

Завершить встречи я решила, потому что уже не чувствовала острой необходимости в такой поддержке. Я интроверт, редко взаимодействую с другими людьми, поэтому нужно больше времени, чтобы увидеть и оценить эффективность лечения на дальней дистанции.

Я очень благодарна своему врачу. Она всегда была на моей стороне, подхватывала мои шутки и всем своим видом выражала уверенность, что у меня все получится.

За эти полгода я стала намного спокойнее и увереннее в себе. Без зазрения совести стала отказываться от того, что мне не нравится или не хочется, выбирать свой комфорт. Теперь в гостях у родственников партнера я больше не ем из вежливости то, что не люблю. А когда один из них негативно отозвался о внешности моей подруги, я попросила больше не обсуждать такое при мне, потому что мне это неприятно.

Я научилась лучше отстаивать свои границы: подняла прайс на услуги, перестала работать по выходным и уведомила всех заказчиков, что в выходные и после 19 часов не отвечаю. Не беру срочные задачи, если мне это сейчас неудобно и мы заранее не договаривались о них.

Я разрешила себе быть несовершенной, не всезнайкой, а просто живой и радостной. А для борьбы с тревожностью по совету психотерапевта купила школьный дневник. Использую его как ежедневник: планирую дела и отмечаю выполненные. А чтобы не забывать, какая я классная, подключила бота в «Телеграме», он называется «Ботик-заботик». Каждый день бот предлагает записать, за что я благодарна себе сегодня.

Коммуникация с партнером тоже стала проще. Теперь мне не стыдно прямо сказать, что сейчас я токсичная, потому что устала и хочу есть. Он с пониманием относится к этому и просто ждет, когда я приду в норму. Вопрос с женственностью мы больше не поднимаем. Человек услышал, что я не хочу меняться, и принял это. Общие трудности сблизили нас, мы уже пятый год вместе и недавно расписались.

Как-то он попробовал вовлечь меня в свой мир компьютерных игр, чтобы проходить их вместе. Но мне неинтересно бегать и стрелять в кого-то — зато понравились медитативные игры. Так что вместе мы не играем, но общаемся на тему игр. Я иногда спрашиваю, что сейчас происходит у него на экране, а он помогает мне пройти сложные части в моих играх.

Благодаря этому этапу своей жизни я осознала несколько важных вещей. Во-первых, я намного сильнее, чем думала. Во-вторых, надо всегда слушать себя и не отмахиваться от ощущений. Если вам кажется, что что-то не так, вам не кажется. В-третьих, нет смысла стремиться к идеалу. Всегда будет кто-то красивее, умнее, богаче, талантливее, и тратить свою единственную жизнь на сражение с миражами глупо.