«Пантеон — место уютное»: как мы посещали знаменитое захоронение в Тбилиси

«Пантеон — это архитектурно-исторический памятник античности, одна из значимых достопримечательностей Рима. Рима! Или на худой конец — группа богов. Но почему кладбище?» — бубнит оторванный от компьютера сочинец, сидя в фуникулере.

Поднимаемся на гору Мтацминда. Едем до первой остановки — храм Святого Давида Гареджийского и Пантеон. Я, после книги Акунина “Кладбищенские истории”, люблю посещать такие места. Так сказать, срез истории и культуры. Наша кабинка мощно катит наверх, а навстречу бежит вторая. Ровно посередине, как гимнастки в синхронном плавании, они отклоняются одна влево, другая вправо и расходятся по разным лепесткам петельки — развязки. Останавливаются и разом открывают двери.

Мы выходим на станцию и замираем, как будто боимся оступиться. Чувство что ты стоишь на крохотном островке, отрезанный от мира, а далеко внизу городские крыши. Опасливо переступаем по маленькой смотровой площадке и, к вящему облегчению, чуть выше видим выход и тропинку к храму.

Более 100 лет назад, нынешний Пантеон начался с известного любому россиянину имени Александра Грибоедова. История любви этого человека и Нины Чавчавадзе — “Черной розы” Тифлиса — одна из самых красивых историй Грузии. И не только Грузии. Как женщина сентиментального склада, я смотрю на памятники, читаю знаменитую надпись и хлюпаю носом. “Излишняя соль в организме”- ворчит сочинец, не любящий слез.

Был у нас с мужем как-то разговор на тему: как много выдающихся грузин мы знаем. Насчитали прилично и живых, и почивших. В Пантеоне знакомых имен с десяток. Первые кого ищу: самый светлый писатель Нодар Думбадзе, “отец отечества” Илья Чавчавадзе и великий волшебник и Мастер — Резо Габриадзе.

Вспоминая только что выученный грузинский алфавит, пытаюсь разобрать надписи на плитах. Пока искали, натолкнулись на небольшую табличку без памятника — “Нико Пиросмани”. Очень мудрое решение. Пусть никто не знает, где предан земле этот человек, но, безусловно, он гордость Грузии.

Пантеон — место уютное. Это слово, применительно к кладбищу, меня не смущает. Бывают кладбища уютные и светлые, а бывают голые и пугающие. Всё посмотрев, садимся на лавочку, чтобы закинуть голову и рассмотреть два храма и церковь. Сочинец увлеченно рассказывает про храмовую архитектуру.

За нашими спинами шум и знакомая речь. Две тетушки, требуют от служителя показать им могилу матери Сталина. Почему именно её? Почему эта женщина похоронена здесь, на “святой горе”? За какие заслуги? На одной земле памятник ей и жертвам сталинских репрессий. Воистину неисповедимы пути твои…

Наверх мы поднимались фуникулером, вниз идем пешком. Несмотря на то, что путь сделан серпантином, все равно получается очень круто. С ехидством смотрю на встречных. Они пыхтят и изображают любовь к крутым подъемам, в глубине души раскаиваясь и жалея о сэкономленных 10 лари. В конце серпантина с облегчением вздыхаю: припаркованная на узкой, крутой улице с вывернутыми колесами Нюська — на месте. Нормальной парковки у нижней станции фуникулера нет.