Жалею, что в детстве согласилась проколоть уши

Кажется, на девятилетие папа подарил мне сережки.

По его словам, он думал: «Все девочки носят сережки, любят красивое, вот и порадую дочку». А у меня внутри все похолодело при мысли о том, что мне придется делать дырки в ушах. Я не понимала, зачем добровольно причинять себе боль, если это не спасающий жизнь укол.

Еще полтора года этот вопрос благополучно откладывался. А потом по местному телевидению стали показывать рекламу кабинета в торговом центре, где появился чудо-пистолет: «Бац — и гвоздики, и совсем не больно». И меня потащили туда.

Я думала, сказать родителям, что я не хочу не предусмотренных природой непоправимых вмешательств в свое тело, — это все равно что заявить им: «Я не хочу ходить в школу». Считала, что они прочтут лекцию «становись уборщицей», а я буду кивать в ответ, демонстрируя, что все уяснила, и завтра обреченно пойду в школу снова. Они же родители и делают все как лучше — значит, надо слушаться их без возражений.

Оказалось, что носить серьги — это не только боль, хоть и чувствуешь ее недолго, но еще и периодические воспаления. Пока их лечишь, уши могут зарастать, но этого сразу не увидишь. Зато потом, когда скажут: «Смотри, какие сережки бабушка подарила», — ты снова попытаешься надеть украшения, увидишь кровь и упадешь в обморок.

Был еще один случай. В 15 лет я играла во что-то типа настолки, лежа на половике с длинными ворсинками-арками. Ко мне подошел папа. Мы начали шутить, беситься, он схватил меня и стал вверх ногами поднимать к потолку. На мне были серьги-цветочки с объемными лепестками — один из них зацепился за ворсинку. В ту секунду я больше всего боялась, что мой вопль папа расценит как верещание от удовольствия и не остановится, а я останусь без мочки.

Все обошлось, но я еще раз задалась вопросом, зачем надевать на человека, с которым вы сами же играете, потенциально травмирующие украшения, которые подразумевают «взрослое обращение» с ними. Особенно когда вы видите, что образ жизни ребенка — это регулярно валяться и кувыркаться на ворсе и у него совсем нет желания украсть у мамы помаду, чтобы очаровать одноклассников.

В 16 лет я «доросла» до своего мнения и категорично заявила родителям, что не хочу видеть на себе ничего декоративного: «В гардеробе и образе оставляем только функциональное — свитер должен греть, а не быть красивым». Я надолго примерила образ Снусмумрика, заодно сняла серьги, положила в рюмку от маминого хрусталя, которая стояла в мебельной стенке, и больше к ним не возвращалась. С тех пор уши, конечно, заросли, но дырки в них остались, внутри прощупываются уплотнения. Не все мои друзья знают эту историю, поэтому на праздник могут подарить серьги и потом неловко себя чувствовать, узнав, что я не надену их ни прямо сейчас, ни когда-нибудь потом.

Уже взрослой я проходила собеседование на вакансию стюардессы, и меня не взяли. Мне могли отказать по многим причинам, но одно из требований к внешнему виду было таким: «Если уши проколоты, в них должны быть серьги-гвоздики». Компания не сообщила, почему меня не взяли, но мне психологически комфортнее думать, что в этом виноваты злополучные дырки в ушах. Теоретически можно было поверх них приклеить какие-то специальные предметы, которые визуально напоминают серьги-гвоздики. Но на собеседование, которое проходило рано утром, меня пригласили накануне вечером — и дело было задолго до эпохи доставок. Соответственно, у меня не было времени проработать этот момент.

Возможно, современная хирургия, которая способна бесследно ликвидировать даже тоннели в ушах, решит мою проблему за смешные деньги и избавит меня от дырок окончательно. Займусь этим вопросом, когда закрою потребности уровнем пониже. Пока беглый поиск не дал результатов: у меня слишком нестандартный запрос.

В своей жизни я больше не жалею вообще ни о чем: раз что-то сделала, значит, этот вариант был оптимальным. Прокол ушей считаю своей единственной жизненной ошибкой: я побоялась договориться с очень демократичными родителями.

Кстати, моей дочери сейчас семь лет. Ее папа и его родственники хотели проколоть ей уши в первую неделю после рождения, пока она ничего не помнит. Я потом долго выслушивала от них фразы типа: «Сосед подумал, что у нас мальчик, раз уши не украшены».

Я отстояла право дочери самостоятельно принять решение проколоть уши. Она выслушала все минусы и год назад все же решилась на это — теперь ходит красивая и довольная. Правда, ей прокололи уши слегка криво, но я надеюсь, что в ближайшие годы проверю на себе, насколько это поправимо хирургически. Если дочь захочет, сможет последовать за мной и исправить неудачные проколы или вовсе избавиться от них. Все решения останутся за ней.