Как открыть частный музей и зарабатывать на рыбах

У Алексея есть свое рекламное агентство, а еще он учредитель и директор некоммерческой организации — музея и мастерской по изготовлению рыб.

Чтобы держать музей на плаву, предприниматель вместе с командой делает для туристов и крупных предприятий сувениры, организует научно-образовательные исследования и продает изделия народного промысла.

Алексей рассказывает, зачем для организации музея «Рыбинские рыбы» ему понадобилось НКО и что нужно делать, чтобы содержать частный музей и не терять сотрудников даже в самые трудные времена.

Идею собирать коллекцию рыб мне «подсказали» коллеги. В конце девяностых я часто приезжал в Москву — там находился головной офис компании, где я работал. И каждый раз, когда я говорил, что приехал из Рыбинска, мне говорили: «А где рыба?» Вопрос показался мне разумным, наш город вырос из рыбной слободы. Я начал коллекционировать разных декоративных рыб. Мне казалось символичным из путешествий привозить домой рыбок.

Оказалось, в городе Рыбинске нет сувениров с рыбами, хотя идея лежит на поверхности. Через три года у меня уже была небольшая коллекция фигурок из разных поездок, примерно 200 штук.

По дополнительному образованию я музейщик, поэтому решил применить свои навыки и придумал музей и мастерскую «Рыбинские рыбы». У меня было две цели: я хотел выставить свою коллекцию и обыграть так название города, создав точку притяжения для туристов. Для второй цели я решил делать деревянных рыб, выставлять их как экспонаты, а потом продавать туристам в качестве сувениров.

У меня своя рекламная фирма, занимаемся полиграфией, и деньги на создание музея я взял из доходов агентства.

Некоммерческая организация — это тоже юрлицо, но его цель не получать прибыль, а заниматься общественно полезной деятельностью. Варианты такой деятельности прописаны в законе об НКО: это может быть образовательный проект, благотворительность, культурное просвещение. Мы подходим под последнее.

Бухгалтерская и налоговая отчетность у НКО почти такая же, как у ООО или ИП. Мы тоже выбираем систему налогообложения — ОСНО или УСН — и виды деятельности. Например, музей и мастерская работают на УСН 6%.

ОКВЭДы должны быть связаны с основным видом деятельности. В уставе стоит как можно подробнее описать цели и задачи организации и там же указать, какой еще деятельностью, в том числе и коммерческой, будет заниматься организация — чтобы они отвечали целям в уставе. Например, у нас это — создание выставок, музейных экспонатов, охрана памятников исторического наследия, проведение экскурсионного обслуживания. В дополнительные виды деятельности мы вписали производство сувениров, сопутствующей полиграфической продукции и реализацию изделий народных промыслов.

Мы открывали НКО в 2013 году. В тот момент это было не так популярно, как сейчас, и на нас смотрели немного странно. У меня тогда была альтруистическая идея — улучшить общественное пространство города. Я не особо рассчитывал заработать на создании проекта, но практика показала, что НКО тоже можно вывести на самоокупаемость. Правда, есть нюансы.

У НКО есть преимущество перед другими формами собственности. Существуют программы, по которым НКО может получить в безвозмездную аренду нежилое помещение из городского или федерального фонда на срок от года до пяти лет.

Покупка такого помещения обошлась бы в 3—5 миллионов рублей, таких денег у меня не было. Я зарегистрировал некоммерческое частное учреждение культуры «Музей „Рыбинские рыбы“» и пошел в администрацию города. Нужно было подать заявление и копии уставных документов организации. После этого мне предложили несколько вариантов.

Обычно бесплатно предлагают помещения, которые не выставлены на продажу. После долгих походов по одинаково убитым помещениям я остановился на двух. Одно — запущенное маленькое здание на первой береговой линии, второе — бывшая дворницкая — небольшая комната, где до революции жили дворники. В ней мы решили разместить мастерскую.

Оба помещения очень маленькие, поэтому пришлось взять два отдельных объекта. Оказалось, что это даже удобно. Посетители музея не мешают работать резчику, а опилки и стружка из мастерской не загрязняют основное помещение. Художница работает прямо в зале музея, ей так комфортнее, и посетители могут увидеть, как создаются рыбы.

Практически все оборотные средства, которые у меня тогда были, я вложил в ремонт и обустройство обоих посещений, получилось около 800 000 ₽. В помещениях не было отопления и канализации, в выставочном зале вместо пола была огромная яма.

800 000 ₽

мы потратили на ремонт помещений и закупку оборудования

Чтобы все это отремонтировать и утеплить, мне понадобилось 4 месяца: ремонтом я занимался сам, для сложных процессов нанимал рабочих — электриков, сантехников. Мы застелили полы, проложили трубы для канализации и отопления, обновили проводку, заштукатурили и покрасили стены. Всю сантехнику поставил сам за свой счет. Кроме того, нужно было вставить двери и окна, оформить входную группу.

Сейчас я понимаю, что сделать ремонт, а потом поддерживать бесплатное помещение в адекватном состоянии стоит почти столько же, сколько аренда уже готового места. Но тогда казалось, что нам повезло.

Найти подходящего мастера, который бы мог работать по дереву, оказалось непросто. У меня много знакомых среди художников и ремесленников, искал через личные связи, пробовал искать и по объявлению. Но профессиональные резчики по дереву хотели делать что-то свое: работать только с ценными породами дерева, заниматься искусством, а не прикладными вещами, или делать все по своей технологии.

Переучиваться они не хотели, поэтому пришлось вырабатывать технологию практически с нуля. После длительных поисков мы нашли мастера. До нас он работал в модельном цехе на судостроительном заводе, вырезал из фанеры опытные детали кораблей. Пришел к нам попробовать что-то более творческое и остался. Можно сказать, мы с ним вместе учились от первой корявой рыбины до первой приличной — это заняло более трех лет.

Экспозиция музея — настенные деревянные скульптуры, которые сейчас составляют визитную карточку «Рыбинских рыб», не всегда были такими. Несколько лет мы искали подходящие формы, материалы и способы обработки, а потом изучали, как лучше окрашивать дерево, применять лаки и краски. Все это время мы реализовывали промежуточные варианты на продажу с переменным успехом.

Сейчас мы изготавливаем в основном настоящих рыб, которые обитают в Волге: щуку, ерша, окуня, стерлядь. Некоторых расписываем орнаментами в народном стиле. Эта идея возникла у меня, когда я изучал ремесла и рисунки севера для проекта «Росписи затопленных земель».

Тот самый мастер до сих пор работает в мастерской и вырезает большую часть нашей продукции. У него свободный график, но и зарплата небольшая даже по рыбинским меркам — 22 000 ₽.

Рыб мы делаем из хвойных пород дерева: сосна, ель. Мы выбрали породы, которые доступны в нашем регионе и традиционно используются для резьбы по дереву. Для резчиков более традиционный материал липа, но мы пробовали разные варианты и решили остановиться на хвойных.

Создание рыбы начинается с эскиза. Если запускаем новую линейку, эскиз рисуем для каждой рыбы отдельно. Так было, когда мы запускали коллекцию трофейных рыб — делали их в качестве сувенира для участников соревнований по лыжным гонкам, которые проводятся в Рыбинске.

Для рыб, которых мы производим давно, в мастерской есть лекала — это выкройки, на которых намечены основные детали. Мастер берет лекало, кладет его на дощечку, обводит и намечает детали: глаза, плавники, жабры. Потом снимает основной слой дерева, чтобы создать форму будущей рыбинской рыбы, и доделывает детали. Готовую рыбу расписывает художница, а я покрываю лаком и привожу в товарный вид. Получается, над одной рыбкой работают 3 человека.

Всех рыб мы делаем вручную и принципиально не используем станки: для нас важна ручная работа, которая сохраняет энергетику мастера. Это не серийное производство, не ширпотреб. Мастер работает только резцами и электрическим инструментом с насадками.

Время изготовления одной рыбы — от трех дней до недели в зависимости от сложности и размера заказа. Стоимость одной рыбы нашего производства — от 2500 до 10 000 ₽. В нее мы закладываем не только материал и работу мастеров, но и оригинальную идею, затраты на рекламу, содержание мастерской и магазина.

На заказ можем сделать любую рыбу, но покупатели предпочитают привозить с Волги местных рыб.

В команде музея и мастерской сейчас работает пять человек: резчик, художник, дизайнер, директор, бухгалтер.

Если художник расписывает рыб, то дизайнер занимается разработкой полиграфии, книг, открыток, которые иногда требуются для разных проектов. Например, для проекта «Молога — русская Атлантида» делали книгу, а для «Росписей затопленных земель» — брендбук.

Мы открыли музей в конце июля 2015 года, через год после того, как зарегистрировали НКО. Открытие никак не анонсировали: ни фуршетов, ни прессы, все делали экспромтом. Просто открылись, и люди стали заходить.

Когда я говорю, что у нас музей, люди часто представляют здание с несколькими залами и бабушками на стульчиках, но это не про нас. В нашем случае музей — это род деятельности, которым мы занимаемся. Это не только демонстрация рыб и торговля сувенирами, но и изучение старинных ремесел, декоративно-прикладного искусства, истории и культуры. Мы в том числе занимаемся научно-исследовательской работой.

Конечно, у музея есть выставочное пространство, но очень небольшое. Это одна комната с белыми стенами и несколькими витринами, где мы разместили статуэтки и изображения рыб. Это и моя личная коллекция, и подарки, которые нам привозят гости, и рыбы нашего производства. Есть настоящая засушенная рыба фугу и статуэтка лосося, прыгающего на нерест — его привез с олимпиады в Ванкувере бывший мэр Рыбинска.

Некоторые из экспонатов только для демонстрации, другие можно купить — наш музей одновременно является и магазином. Кроме рыб мы продаем книги и альбомы о Рыбинске, сувениры, работы рыбинских ремесленников.

За день в сезон у нас в музее бывает по 100 человек в день, в зимние месяцы — 15—20. В том же помещении мы проводим мастер-классы по росписи рыб из фанеры. А мастерская, где работает резчик, предназначена только для работы. Туда мы гостей не приглашаем.

Вход в музей и экскурсии бесплатны, зарабатываем на продаже сувениров и рыб и на мастер-классах.

Треть нашего бюджета — это продажи туристам. Летом в городе проходит около 100 теплоходов, есть и самостоятельные туристы, которые приезжают круглый год, с каждого получаем в среднем 500 ₽.

500 ₽

мы в среднем получаем с каждого посетителя

Туристический сезон длится с мая и до середины сентября. Где-то 30% дохода приносят местные жители: они заказывают или покупают рыб как подарок для своих гостей или везут знакомым, когда едут путешествовать. На праздники выстреливают корпоративные заказы, на них приходится еще 30% дохода.

Мы открыли музей в несезон, в конце лета, когда туристов в городе почти не было. Доход от посетителей изначально был нулевой, но выручали корпоративные заказы. Можно сказать, что с них и началось производство рыб. Когда я думал о сувенирах из Рыбинска, я в первую очередь держал в голове, что это будет отличным корпоративным подарком.

Рыбинские рыбы стали экспортным продуктом: мои бывшие коллеги с рыбинских предприятий закупали наши скульптуры как аутентичные сувениры из города с говорящим названием. Их отдают либо сотрудникам в качестве корпоративных подарков, либо дарят партнерам из других городов и даже стран.

Корпоративные подарки заказывают нерегулярно, обычно на праздники или к приезду партнеров. Это может быть и одна дорогая рыбина, а может быть серия.

Нашим первым заказчиком было главное рыбинское предприятие — научно-производственное объединение «Сатурн», там производят турбины для авиационных двигателей. Мои бывшие коллеги-маркетологи узнали, что я начал такой проект, и им очень понравилась идея. Мы с ними сотрудничаем постоянно.

Дальше информация о нас распространилась сарафанным радио по другим рыбинским заводам и учреждениям. У нас небольшой город, и все друг друга знают.

Например, мы сделали серию сувенирных рыб для участников этапа кубка мира по лыжным гонкам, который проходил в Демино под Рыбинском и для кораблестроительного завода «Вымпел».

Когда мы рассказываем, что музей зарегистрирован как НКО, люди сразу спрашивают: как ты зарабатываешь что-то, ведь у тебя некоммерческая организация?

У многих есть стереотип, что некоммерческой организацией может быть только благотворительный фонд или приют для животных, которые живут на пожертвования и гранты, но сами не зарабатывают.

На самом деле гранты — только дополнительная поддержка. Возможно, какие-то НКО действительно живут от гранта к гранту, а их учредители работают по найму или занимаются другим бизнесом, но у нас не так.

Фонды не очень любят НКО, которые живут от гранта к гранту. Об этом говорят их консультанты. В некоторых конкурсах возраст некоммерческой организации прописан прямо в условиях, в некоторых такого ограничения нет, но опытная организация все равно имеет больше шансов. Это что-то вроде кредитной истории.

Все потому, что фондам интересно не просто раздавать деньги, а поддерживать проекты, которые будут приносить пользу и после того, как грант закончится. К тому же такой организации, как наша, нельзя прекращать работу: к нам приходят посетители, у нас есть сотрудники, которых мы не можем уволить просто потому, что кончился грант. Мы работаем как полноценный музей, а исследования, на которые мы получаем гранты — лишь одно из направлений.

Закон разрешает НКО получать прибыль, но с условием: в отличие от ООО или ИП ее нельзя потратить на личные нужды учредителя, только на цели, которые прописаны в уставе.

Например, можно тратить деньги на ремонт помещения, закупку техники и расходных материалов, зарплаты, организацию выставок и создание экспозиций. Сам я оформлен в НКО генеральным директором, но зарплату не получаю. Обычно я прописываю себе гонорар за определенный объем работ, когда мы реализуем какие-то грантовые проекты, для меня это удобнее, так как в грант можно заложить и налоги, и выплаты.

Программа безвозмездной аренды тоже не вечная. Мы пять лет пользовались бесплатной арендой, но в этом году договор закончился, и нам стали намекать, что раз мы зарабатываем, то стоит платить. Теперь стоит вопрос о переезде.

Вторая проблема — то, что мы не можем свободно распорядиться деньгами, которые зарабатываем своим трудом, например потратить на что-то, что не прописано в уставе.

Устав можно изменить, конечно, но это займет время. Государственная регистрация изменений, которые вносят в учредительные документы НКО, происходит в том же порядке и в те же сроки, что и регистрация.

Выбирая форму некоммерческого предприятия, нужно быть немного идеалистом, иначе рискуешь получить мертвое предприятие, которое потом сложно закрыть, как и любое юрлицо.

Чтобы открыть НКО, нужно подать заявление и устав в региональное отделение Минюста.

В уставе должны быть указаны название НКО, учредители, его цели, какие виды деятельности будет вести организация, предполагаемая система налогообложения.

Документ похож на устав обычного ООО, но есть свои особенности — например, название НКО должно отражать характер деятельности. Назвать музей рыб «Рыбинские рыбы» можно, а «Хижина чудес» — уже нет. Уставной капитал, как и в ООО, должен быть не меньше 10 000 ₽. Еще 4000 ₽ стоит государственная пошлина за регистрацию НКО.

В некоторых регионах есть организации, которые бесплатно помогают зарегистрировать НКО и потом сопровождают его. Если у вас в области такой нет, можно обратиться в платную. В Москве это стоит 15 000 ₽. Я делал все самостоятельно. Еще один вариант — подать заявление на регистрацию через портал госуслуг.

Ликвидировать некоммерческую организацию сложнее, чем создать: нужно несколько раз собрать всех учредителей, подробно описать причины закрытия, сдать все финансовые отчеты в Минюст, который будет их долго проверять и задавать много вопросов. Поэтому в России много брошенных НКО. Но как сказала мне руководитель ресурсного центра поддержки НКО Ярославской области, если не ликвидировать, есть вероятность получить предписания, иски в суд, предупреждения и штраф от налоговой, ПФР и Минюста за отсутствие отчетности.

Иногда учредители продают или отдают НКО, которыми они не хотят больше заниматься. Желающие приобрести их есть, так как НКО со стажем имеет больше шансов получить гранты.

Тогда НКО будет не только успешным, но еще и выгодным предприятием. В «Рыбинских рыбах» мы на сегодняшний день зарабатываем своими силами в среднем 120 000 ₽ в месяц.

Заработанное уходит на зарплаты, коммунальные платежи и налоги. В туристический сезон зарабатываем больше, зимой меньше. Средства гранта мы тратим на конкретный проект.

Через два года после открытия, в 2016 году, мы вспомнили, что НКО может претендовать на гранты. Гранты позволяют реализовывать крутые идеи — научные исследования, фестивали или выставки. А еще это дополнительное денежное подспорье, особенно если бизнес зависит от сезона, как у нас.

Деньги от фондов можно тратить только на конкретный проект, но это все равно косвенно поддерживает основную деятельность.

Сначала мы подавали на гранты повсюду: в Русское географическое общество, фонд Прохорова, Тимченко, Потанина, но получали отказы. Правила рассмотрения грантов тогда были непрозрачными: получаешь отказ, но никто не объяснял, что было не так.

Первый выстреливший грант был связан с генеральным секретарем СССР Андроповым — когда-то город Рыбинск несколько лет назывался Андроповым, потому что генсек учился в местном речном училище. Эта часть истории города просто потерялась, никто не помнил, почему город целых пять лет носил его имя, и я придумал сделать музей Андропова.

Несколько месяцев я вынашивал идею, изучал правила подачи гранта, а саму заявку в фонд мы с супругой написали за три дня. Заявку одобрили с первого раза, и мы получили грант на 2 млн рублей. Над проектом работало 14 человек, и заняло это целый год.

2 млн ₽

мы получили за первый грант

Оказалось, что специалистов по теме практически нет — пришлось находить современников Андропова и записывать живые свидетельства. В итоге мы собрали интерактивную выставку о жизни и роли Андропова и передали ее местному краеведческому музею.

Работать с грантами мне понравилось, это дает возможность заниматься исследовательской работой и теми проектами, на которые в повседневной рутине сложно выделить время и деньги. Поэтому, как только проект закончился, мы начали другой — исследование о поисках росписей затопленных земель.

При создании Рыбинского водохранилища были затоплены огромные территории: Молого-Шекснинское междуречье, город Молога и около 600 деревень и сел. Я предложил собрать орнаменты и изображения, которые были распространены в тех деревнях и остались под водой. Мы искали их на прилегающих к водохранилищу территориях, которые были близки по культуре и ремеслам к затопленным — в Пошехонье, Череповце, Вологде. В итоге сделали несколько арт-объектов для города и провели мастер-классы по рисованию орнаментов.

Благодаря этому проекту на нас вышли представители МТС. У них есть проект «Культурный код», он направлен на поддержку локальных инициатив в области культуры. Они увидели в соцсетях информацию о росписях и предложили нам небольшой грант на создание гончарной мастерской.

Сейчас в мастерской проходят мастер-классы: лепим изразцы или работаем на гончарном круге, еще расписываем изделия по древней традиции. Для нас это не только дополнительный доход, но и плюс в портфолио — фонды любят, когда проект не заканчивается вместе с деньгами, а продолжает жить самостоятельно.

На первый взгляд, деньги, которые мы получали на реализацию своих проектов, довольно значительные — от 1 до 3 миллионов рублей. Но нужно понимать, что это не подарок, а смета, в которую включены конкретные статьи расходов — за каждую копейку нужно отчитываться.

И всегда лучше просить деньги на конкретные вещи. Когда я вписывал в бюджет поездки в Вологду, то писал не просто «билеты до Вологды» или «расходы на отель», а «Научная командировка с целью изучения предметов из фондов музея». Хорошо, если часть проекта будет обеспечена собственными средствами — это доказывает, что у вас есть заинтересованность в проекте, а не только в деньгах фонда.

Некоммерческие организации отчитываются нескольким сторонам: Росстату, Министерству юстиции и грантодателям. Кроме этого, некоммерческие организации обязаны сдавать ту отчетность, которую подает бизнес в налоговую, и платить взносы в ФСС и пенсионный фонд.

Вот что мы обязаны сдавать:

1. Налоговую декларацию.
2. Информацию по сотрудникам в Росстат.
3. Отчеты по потраченным грантам. Гранты не считаются доходом для НКО, поэтому по ним нужно отвечать только перед грантодателем.

НКО, получившие грант, сдают финансовую и аналитическую отчетность. Финансовой занимается бухгалтер, затраты на него можно тоже прописать в сумме гранта.

Еще есть аналитическая отчетность. Например, по условиям гранта я должен оповестить о своем проекте 40 000 человек и провести мастер-классы для 100 человек. Чтобы показать в отчетности, сколько мы оповестили людей, мы размещаем информацию о проекте в СМИ и собираем выписки о размере их аудитории. 30 000 просмотров мне дает местный телеканал и 10 000 тираж местной газеты. Людей я фотографию на мастер-классах, и по фотографиям должно быть понятно, что их было не меньше 100.

Кстати, проверить нас может не только налоговая, но и Минюст — он контролирует работу НКО. Их сотрудники могут прийти в любой момент. Однажды так и случилось, и мне пришлось идти в суд.

Это была плановая проверка, но о такой мелочи мы даже не думали. К счастью, судья закрыла дело из-за малозначимости.

Если вы создаете НКО, сразу получать миллионные гранты не получится. Большинство фондов не принимают заявки на крупные проекты от новых организаций. Например, мы получили первые деньги только через пять лет после открытия.

Подобные ограничения есть и в частных фондах. Там могут принять заявку от новой НКО, но деньги вряд ли дадут, потому что частникам бывает важно собрать как можно больше заявок для легитимности гранта.

В этом смысле Фонд президентских грантов хорош своей прозрачностью. Ты можешь увидеть, кто еще участвует, посмотреть, сколько баллов набрал твой проект и в чем его слабые места. Хорошо в этом плане все в фонде Тимченко и благотворительном фонде Владимира Потанина.

1. Сдавать документы не в последний момент, а хотя бы за неделю — чтобы была возможность что-то исправить. Иногда есть специальный человек, который просматривает заявки перед тем, как они уходят на рассмотрение, и может дать обратную связь.
2. Включить в состав специалистов по теме гранта. Например, для гранта по Андропову мы искали историков, специалистов по политической истории второй половины 20 века. Участие специалистов и их гонорар прописывается в заявке.
3. Собрать как можно больше писем в поддержку проекта от официальных организаций и лидеров мнений. В нашем последнем проекте нас поддерживали «Землячество мологжан» и местное управление культуры.
4. Сделать подробный расчет бюджета и прописать финансовое обоснование проекта. Затраты, прописанные в заявке, должны быть реальными. Не нужно занижать бюджет и не нужно раздувать его.
5. Приложить материалы из СМИ, где упоминается организация, вести соцсети организации и проекта — все это может говорить об участнике конкурса как о серьезном проекте, а не фирме-однодневке.
6. Пройти бесплатные курсы того фонда, где собираетесь получить грант. На них рассказывают, как правильно заполнить заявку, какие основные ошибки совершают соискатели.