Я работал в финан­сах 20 лет, а сейчас ставлю спектакли на острые социаль­ные темы

Это заболевание есть у более чем 10 млн человек в мире.

Я почти ничего не знал о болезни Паркинсона  и в свои 38 лет считал, что она касается лишь пожилых. Но иногда этот диагноз ставят даже 30-летним.

Об этом я узнал, когда работал над спектаклем «К чему меня жизнь не готовила. Пункт 64. Паркинсон». Мы с командой поставили его по книге Игоря Казачкова, который столкнулся с этим заболеванием. Сделать постановку достоверной с научной точки зрения нам помог фонд «ФРОНТМЕД»  и специалисты федерального государственного бюджетного научного учреждения «Научный центр неврологии».

Расскажу, как родилась идея спектакля, какие современные технологии мы использовали в постановке и как о ней отзываются зрители.

Я родился в Оренбурге в 1986 году. С детства любил театр — по непонятным причинам. Обычно это увлечение рождается, если в семье кто-то связан со сценой или родители с ранних лет таскают туда. У меня же эта страсть возникла из ниоткуда. Помню, как еще совсем маленьким ходил в кукольный театр и мучил всех родственников своими домашними спектаклями.

Но театральные профессии — не денежные: это про душу и про искусство, а не про заработок. Поэтому мои родители были против, чтобы я этим занимался. Я прислушался к ним и отучился на бухгалтера. Проработал в этой сфере около 20 лет и преуспел: быстро поднялся по карьерной лестнице, руководил финансовыми отделами в международных компаниях.

Но потом осознал: если я люблю театр, почему не занимаюсь им? Ушел из финансов и в 2020 году поступил в ГИТИС на продюсера исполнительских искусств — балета, оперы, цирка и театра. Обучение окончу в 2025 году. Переход в новую профессию пугал, и я подготовился к нему с бухгалтерской скрупулезностью: рассчитал, сколько нужно денег на жизнь без дохода на какое-то время, и накопил эту сумму.

Почти сразу же начал работать, чтобы влиться в закрытую театральную среду. Вакансии в этой сфере редко публикуют на сайтах по поиску работы: обычно туда приглашают по рекомендации, а театров не так много. По статистике, менее половины выпускников театральных вузов остаются в профессии из-за высокой конкуренции.

В профессии я недавно, поэтому у меня немного постановок, но уже были большие проекты. Один из выдающихся — детский мюзикл «Код разума», который мы в 2023 году делали с «Движением первых»  и компанией ArtMasters  . Идея заключалась в том, чтобы дать детям со всей России шанс выступить на сцене в Москве со звездами театра. Мы проехали по всей стране, отобрали 80 юных участников и вместе с ними поставили мюзикл. Его посмотрели около 3500 зрителей.

Я познакомился с Игорем Казачковым в 2023 году, и он мне понравился как человек. Я также знал, что он написал книгу о своей жизни с болезнью Паркинсона, но до нее никак не доходили руки. Думал: «Где я, молодой парень, а где болезнь Паркинсона?»

Наконец я открыл книгу во время одного из перелетов — и уже не смог оторваться. Парадоксально, но произведение о неизлечимом заболевании, при котором получаешь инвалидность, оказалось смешным и жизнеутверждающим. Игорь пишет, что после постановки диагноза его жизнь стала даже более качественной и интересной: он занялся музыкой, написал книгу и радуется каждому дню, когда симптомы болезни отступают.

Мне понравилось такое отношение к проблемам. Подумал, что на эту тему было бы здорово поставить спектакль, тем более что ничего подобного в России я не нашел. А еще один из самых известных симптомов болезни — тремор  . Мне показалась интересной идея рассказать о телесных проявлениях заболевания через танец. В итоге я решил сделать хореографический моноспектакль.

Самый сложный этап для продюсера — собрать команду людей, которые будут жить идеей. На роль в спектакле я пригласил танцора Александра Челидзе, он же выступил хореографом. Александр родился в 1976 году, но продолжает выступать и находится в прекрасной форме. Я специально подбирал такого исполнителя: у зрителя был бы диссонанс, если бы в спектакле о болезни Паркинсона сыграл кто-то молодой.

А еще в этом был аллегорический замысел. Обычно артисты балета и танцоры рано заканчивают карьеру: нередко в 30 лет они уже на пенсии. Из-за болезни Паркинсона человек тоже выпадает из обычной жизни. Я решил провести параллель между этими ситуациями.

Музыку для спектакля написал Егор Савельянов. В своем творчестве он не боится экспериментировать, и мне это близко. Например, одну из композиций для спектакля он составил из звуков аппарата МРТ. Их ни с чем не перепутать, и именно этот прибор используют для диагностики болезни Паркинсона.

Кроме нас над спектаклем работали драматург Константин Федоров, медиахудожница Камила Юсупова и художник по свету Игорь Фомин. Мне несказанно повезло с командой, очень ею горжусь.

Параллельно я начал искать партнеров для спектакля: писал в медицинские учреждения и фармацевтические компании, но проект никому не был интересен. Мы договорились с Музеем Москвы, что будем показывать постановку на их площадке. Через него на меня вышел фонд «ФРОНТМЕД», который развивает российскую неврологию и нейронауки. Мы познакомились — и с первого дня поняли, что это мэтч.

Фонд частично профинансировал воплощение идеи: например, зарплату участников, покупку декораций. В среднем поставить спектакль в Москве стоит от 3 000 000 до 7 000 000 ₽ — наши расходы оказались даже меньше.

С «ФРОНТМЕД» у нас получилось настоящее партнерство. Фонд познакомил нас со специалистами «Научного центра неврологии» — старейшего в России исследовательского центра и клиники, где изучают мозг и занимаются его лечением уже больше 80 лет. Эксперты центра стали научными кураторами постановки. Врачи консультировали нас, давали доступ к оборудованию, приглашали на диагностику и организовали общение с пациентами.

Мне каждый раз было неудобно отвлекать сотрудников центра: они спасали жизни, а мы приходили с абсолютно странными вопросами. Например, интересовались у врача, на что похож мозг. Он научно объяснял, что это такая-то субстанция, а мы просили сравнить этот орган с фруктом или каким-нибудь предметом.

Но врачи и ученые прониклись нашим проектом и с удовольствием помогали. Так, именно в центре нам дали записать звуки аппарата МРТ для одной из композиций. Также врачи помогли сделать энцефалограмму  мозга танцора Александра Челидзе, на основе которой композитор Егор Савельянов тоже сделал музыку.

Еще мы с удивлением увидели в одном из кабинетов современное оборудование для видеоанализа движений — так называемый мокап  . Я был знаком с этой технологией по киноиндустрии, где с ее помощью создают цифровые аватары: например, Голлума из «Властелина колец» или представителей племени Нави в «Аватаре». А неврологи стали применять ее для диагностики болезни Паркинсона: с использованием мокапа можно анализировать результаты реабилитации, например уменьшение тремора.

В центре нам помогли создать аватар нашего героя. Мы используем его в сцене после появления у него первых симптомов болезни. В этот момент он, еще не привыкший к своему новому телу, словно разделяется на две разные личности, которые пытаются друг с другом познакомиться.

Мне показалось, что научным кураторам — врачам-неврологам — было и самим интересно поделиться подробностями своей работы. Меня вдохновило, как они продвинулись в диагностике болезни и облегчении ее симптомов, и очень захотелось рассказать об этом зрителю.

Также мы с танцором Александром и драматургом Константином много общались с автором книги Игорем, чтобы лучше понять его персонажа и точнее изобразить человека с болезнью Паркинсона. Наша команда глубоко погрузилась в тему, потому что я хотел рассказать о ней не только с художественной точки зрения, но и с научной.

Я шучу, что уже могу диагностировать болезнь Паркинсона и давать консультации. С интересом заметил, что стал обращать внимание на людей с этим диагнозом на улице. А раньше они для меня будто не существовали.

В марте 2024 года в Музее Москвы состоялась премьера нашего спектакля «К чему меня жизнь не готовила. Пункт 64. Паркинсон». В ноябре 2024 года продолжаем показывать постановку в Москве, а 12 ноября дебютируем в Петербурге на новой сцене Александрийского театра. Также планируем ездить по фестивалям и гастролям — уже ведем переговоры, чтобы показать проект в разных городах России.

Сложной проблемой для меня как продюсера стало привлечение зрителей. Люди не хотят идти на спектакль о заболевании, особенно — в такое напряженное время. Многие выберут что-то более легкое и понятное.

Мы привлекаем аудиторию разными способами. Один из художественно-продюсерских ходов — длинное название спектакля: оно обращает на себя внимание. «ФРОНТМЕД» тоже помогает привлечь медиа и информационных партнеров.

Билеты на спектакль стоят от 1500 до 3500 ₽. Мы передаем 10% от суммы продаж фонду «ФРОНТМЕД» на проект «Выиграть время», который финансирует исследования в области ранней диагностики болезни Паркинсона. Он позволит тысячам пациентов отсрочить наступление тяжелых и непреодолимых последствий заболевания. Пока не могу сказать, сколько денег собрали, потому что показы продолжаются. Я рад, что наш спектакль позволяет зрителям поучаствовать в благотворительности.

Я называю «К чему меня жизнь не готовила. Пункт 64. Паркинсон» не постановкой, а проектом. В него входит еще выставка и дискуссии. Выставку проводим в театре перед началом спектакля. Она рассказывает, как мы готовили постановку, а еще — о болезни Паркинсона, современных способах диагностики, лечения и врачах, которые этим занимаются. Также там есть арт-инсталляция с VR-объектами — их сделали наши художники.

Дискуссии помогают популяризировать наш спектакль. Так как наш проект на стыке науки и искусства, мы можем выступать на обе темы и заходить с разных сторон: например, говорить о нем как о способе популяризации науки или о благотворительном проекте. Проводим дискуссии на разных площадках: например, читали лекцию в Google School и рассказывали о произведении Игоря Казачкова и постановке в книжном клубе.

Но самые важные для меня дискуссии проходят с аудиторией. После спектакля творческая команда приглашает желающих к обсуждению. Это позволяет зрителям обдумать увиденное, а мне как продюсеру важно собрать обратную связь.

Мы получаем разные отзывы. Многие говорят, что все здорово и классно. Но нередко зрители жалуются, что ничего не поняли. Вопрос доступности современного искусства для восприятия непростой. Мы обсуждали с командой, стоит ли пойти на поводу у зрителя и разъяснить, что мы показываем.

Например, у нас есть сцена, где герой теряет обоняние — это один из симптомов болезни. Он долго стоит и нюхает овощи, и некоторые зрители не понимают, что происходит. Мы размышляли, стоит ли сделать либретто  , чтобы объяснить такие моменты. Мнения в команде разделились.

В итоге решили не разъяснять каждую сцену. Смысл искусства — дать возможность каждому почувствовать, что откликается. Я не переживаю, что спектакль нравится не всем. Я развиваю современный театр, а новое часто отвергают, потому что его тяжело воспринять. В истории много примеров, когда великие шедевры искусства сначала не принимали.

Интереснее всего мне было услышать мнение неврологов, которые нам помогали, можно сказать, стали соавторами спектакля. Я получил от них хорошие отзывы. Они в теме и легко понимали происходящее на сцене.

Также на постановку часто приходят люди с болезнью Паркинсона, и их оценка для меня тоже важна. Одна женщина поблагодарила за то, что мы рассказали всем, как она проживает каждый день. А другой мужчина заявил, что работает на заводе и не позволяет себе никаких поблажек. Думаю, его пример может мотивировать других.

Мне ценно слышать подобные отзывы. Так я чувствую, что все-таки не зря пришел в театральную сферу, проработав так долго в финансах. Менять профессию было страшно, и меня до сих пор посещают мысли, правильно ли я поступил. А в такие моменты жалею только об одном — что не сделал этого раньше.

Работа над спектаклем не закончилась. Театр — это искусство, которое происходит в момент показа. Фильм снял, смонтировал — и он готов, картину нарисовал — и она будет висеть. А спектакль можно регулярно улучшать. Мы постоянно что-то меняем, сокращаем или добавляем.

Например, изначально у нашего героя был тремор то в одной, то в другой руке. Наши кураторы-врачи подсказали, что при болезни Паркинсона тремор всю жизнь доминирует в той руке, где он проявился, — и мы исправили этот недочет.

Недавно у меня появилась идея сделать короткий фильм о работе над спектаклем и показывать его в начале. Я осознал, что большинство зрителей просто не осознают, какой колоссальный труд стоит за постановкой. Думаю, так мы поможем людям лучше понимать, что они смотрят.

Когда я работал над спектаклем, спрашивал врачей: что я бы мог рассказать зрителю? Хотелось дать ему совет, как предотвратить болезнь Паркинсона: например, не пей алкоголь или не кури — и все будет хорошо.

Тогда меня в очередной раз посетила банальная, но важная мысль, которую нужно как можно чаще повторять. В любой момент тебе может позвонить в дверь почтальон и вручить такое «письмо счастья» — и все, живи с этим. И вместо болезни Паркинсона может быть любая другая неизлечимая болезнь или проблема — например, смерть близкого.

Это может произойти сегодня, завтра или через десять лет — а может не случиться никогда. К такому не подготовиться. Но можешь подумать уже сейчас: почему я, здоровый человек, не радуюсь каждому мгновению жизни? Теперь я стараюсь напоминать себе смотреть по сторонам и замечать хорошее. Пускай за окном дождь и ветер сносит деревья — я могу включить классный фильм, залезть под плед и радоваться этому.

Искусство позволяет почувствовать, что ты не один со своими проблемами. Когда на дискуссии после спектакля зрители с болезнью Паркинсона могут обсудить друг с другом свои сложности и посмеяться над ними, им становится легче. А наш проект — не только про этот диагноз, но и про столкновение с меняющими жизнь ситуациями.

Мы хотели, чтобы спектакль получился не тяжелым и депрессивным, а, наоборот, местами веселым. Стремились показать, что с этим диагнозом можно жить. Постановка вообще начинается со стендапа. Но важно было не переборщить, чтобы юмор не выглядел издевательством. Мы много консультировались с врачами и пациентами, пытаясь соблюсти эту грань. Я думаю, что нам удалось, но об этом судить зрителям.