Я учился в Нижегородской духовной семинарии и стал священником

Я родился в 1988 году в обычной советской рабочей семье. Практически все детство провел в Ульяновске, родители переехали туда в начале 1980-х. Помню из детства лишь один иронический вопрос от отца о том, куда я хочу поступить — в суворовское училище или духовную семинарию. Первое тогда показалось неблизким моей мягкой натуре, а второе — совершенно чуждым и незнакомым.

О вере в нашей семье было как-то не принято говорить, население 200 тысяч человек обслуживал маленький деревянный храм в спальном районе. Кроме того, в школе тогда еще не было основ православной культуры и светской этики.

История с переездом в Ульяновск закончилась тем, что родители развелись. После сестра, я и мама уехали на ее родину, в провинциальный городок в Тульской области. Там меня, еще не созревшего для серьезного выбора будущей профессии, определили в сельскохозяйственный колледж на специальность «электромеханик». Наверное, только к концу обучения я понял, что мне не интересна профессия электрика. Дело было в 2007 году, и мной обуревало желание пойти в армию, чтобы, по крайней мере, отдать долг отечеству и хоть где-то быть полезным. Я так и поступил — пошел служить.

Многое пришлось повидать и испытать в российской армии, в которой не обходится без парадоксов. На самом деле, если сильно не включать голову, все терпимо и складно. Делай, что говорят, и благо тебе будет, и долголетен будешь на этой земле.

Именно в таких условиях во мне начало рождаться чувство религиозности, выраженное неподдельным интересом ко всему таинственному. Религия априори связана с существованием невидимого мира. Не имея четких представлений о вероисповеданиях, я взял первое, что попало под руку. К сожалению, это было не Священное Писание, а псевдорелигиозная книга «Звенящие кедры России» о сибирской отшельнице Анастасии со сверхъестественными способностями. Так, служа в воинской части, я с головой ушел в различные эзотерические течения, считая оккультные практики мерой высшей духовности. С таким бэкграундом я благополучно вернулся домой в 2009 году и встал на путь «просветления».

Пока я был в армии, отец уехал трудиться в Ляховскую пустынь, там живет местная православная община — само место находится в Ульяновской области. После службы я тоже туда отправился, помогал отцу строить дом на территории пустыни. Как трудник я жил при храме с его аскетичным уставом и насыщенным ритмом приходской жизни. В общине есть правило: если ты живешь и питаешься там, то обязан трудиться вместе со всеми и соблюдать внутренний устав.

Именно здесь я по-настоящему начал воцерковляться, то есть становиться участником всей полноты церковной жизни, заново открывая мир православной веры с ее святыми таинствами и обрядами. Заново — потому что прежде я был православным формально, по названию: носил крестик и ел на Пасху куличи. В монастыре начал читать Библию и другие духовные книги, да и в целом большую часть духовной литературы до поступления в семинарию я прочел там.

На второй год трудов в отдаленной пустыни я решился попытать счастья на ниве духовного образования. В 2011 году получил от настоятеля благословение и рекомендацию в семинарию, а также отдельный документ за подписью местного архиерея: «Такой⁠-⁠то благословляется на поступление в духовную школу». Даже если настоятель не против, архиерей может отказать.

Я не раздумывал над тем, куда поступать. Архиерей предложил два заведения — Самарскую или Нижегородскую духовную семинарию. Поначалу я остановился на Самарской, потому что в области живут родственники по папиной линии. Но архиерей сказал: «Давай в Нижегородскую, там лучше». Я спорить не стал и отправился в Нижний Новгород.

В семинарию попасть не так уж сложно, как может показаться. Если у тебя нет проблем с благочестием, дисциплиной и есть рекомендация от приходского священника, все будет в порядке и при поступлении, и при дальнейшем обучении. Смотрят главным образом на личность абитуриента, а все остальное, как говорится, приложится. Причем знания абитуриента могут оказаться не в приоритете перед тем, как он проявит себя на собеседовании с комиссией. Там в большинстве своем сидят священнослужители, которым в первую очередь нужна воцерковленная душа, а не говорящая энциклопедия.

Во многих семинариях перед вступительными экзаменами руководство организует подготовительные курсы, выделяя время для ребят, желающих поступить без особых проблем. Я думал, что моих знаний недостаточно для поступления, поэтому заранее приехал на программу, чтобы освежить в памяти школьные предметы. Около месяца — с середины июля и до середины августа — нам по верхам преподавали предметы, по которым проводят вступительные экзамены: русский и церковнославянский языки, церковное пение, историю. Ребят на курсах немного, на моем потоке было человек десять. Половина учеников с курсов поступают наверняка: за месяц жизни в семинарии ты становишься практически своим.

Жил я в семинарском общежитии. Летом оно наполовину пустое: часть семинаристов на каникулах, часть продолжает выполнять послушания. О них я расскажу дальше.

Сдача экзаменов в духовной семинарии проходит как в светских вузах, но с оговорками. Навыки чтения по-церковнославянски у нас проверяли по Псалтири: экзаменатор открывал книгу на любой странице и необходимо было внятно, с речитативом прочитать текст.

Историю сдавали по билетам, церковное пение проходило в формате прослушивания, по русскому языку писали диктант. От поступающих требуется также знание десяти заповедей и основных церковных молитв, куда входят 90-й псалом, «Отче наш», «Символ веры», «Богородице Дево, радуйся».

Результаты ЕГЭ не требовались. Да у меня их и не было, потому что я окончил школу в 2002 году, когда об этом нововведении только шли разговоры. Сейчас ситуация обратная — например, для поступления в Московскую духовную академию понадобятся история и русский язык. Но на отбор абитуриентов, как я уже говорил, результаты этих экзаменов влияют косвенно.

Комиссия задает разные вопросы. Меня спрашивали, какие духовные книги я читал до поступления. Я был знаком с аскетической литературой: читал «Мою жизнь во Христе» Иоанна Кронштадтского, «Невидимую брань» Никодима Святогорца, «Что есть духовная жизнь» Феофана Затворника и другие книги. Видимо, списка хватило для зачисления в ряды семинаристов.

Другим ребятам задавали вопросы из школьной программы. Помню, какой-то абитуриент сдал все экзамены на отлично, но в последней беседе на зачисление что-то пошло не так. Но он не опустил руки, попытался на следующий год — и снова получил отказ. Насколько я знаю, этот молодой человек в итоге добился своего и поступил в Саранскую духовную семинарию. Такие случаи на самом деле не редкость, не зря говорят «всему свое время».

Одна из привилегий многих духовных семинарий — бесплатное обучение. Этой традиции уже 300 лет, она идет еще со времени основания первых духовных школ Петром Первым. По «Духовному регламенту» 1721 года содержание семинарий возлагалось на епископов с подчиненными ему приходами и монастырскими землями.

Насколько я знаю, в Нижегородской семинарии на содержание одного человека уходило примерно 15 000 ₽ в месяц. Эти деньги появляются из приходского кошелька: кроме стандартных налогов, каждый месяц приходы совершают отчисления еще и на содержание духовных школ, если они входят в их территориальное каноническое поле.

Новоиспеченных первокурсников тут же распределяют по послушаниям, которые они будут нести в течение всех четырех-пяти лет учебы. В основном это:

• пономарь — помощник священнику в алтаре;
• певчий — он участвует в богослужениях и спевках;
• церковный лавочник — продавец свечей и утвари в храме;
• разнорабочий — обычно им доставалось больше всех заданий, от уборки снега и чистки картошки до помощи алтарникам.

Если матушка — жена проректора и по совместительству преподаватель по церковному пению — при поступлении обнаруживала в абитуриенте певческие данные или иные музыкальные способности, отвертеться от послушания певчего было практически невозможно. Остальных разбирали по остаточному принципу или по желанию.

С первого курса меня отправили помогать за церковный прилавок принимать поминальные записки и отпускать свечи. В мои задачи входило дежурство в церковной лавке утром — с 07:00, после всех лекций — с 15:00 до 18:00 и весь воскресный день в соответствии с графиком, который составлял старший лавочник. За такое послушание давали небольшую премию — от 500 до 2000 ₽ по большим церковным праздникам. Их 12 в церковном году, но они приходятся не на каждый месяц.

Семинарские дисциплины — катехизис, история РПЦ, нравственное и догматическое богословие, литургика, аскетика и патрология, миссиология, педагогика — сложными не казались. С английским, латинским, древнегреческим я проблем тоже не испытывал.

Когда перешел на второй курс, начались разговоры про изменение образовательной структуры духовных заведений, перевод их на Болонскую систему. Но на учебе реформа отразилась не сильно.

Лекции удлинились — с 45 минут до 1 часа 10 минут, первый курс стал «пропедевтическим», то есть подготовительным. Квалификация в дипломе поменялась: выпускник становился не специалистом в области православного богословия, как было раньше, а просто бакалавром богословия. Звучит красиво, на деле преподаваемые знания были одни и те же, пусть учились мы пять лет.

На третьем курсе в семинарии начинается подготовка к самостоятельной проповеди — вдохновенной речи религиозно-нравственного содержания. Два раза в году на третьем, четвертом и пятом курсах необходимо было произнести ее на вечернем или утреннем богослужении.

Обычно проповедь всегда готовилась заранее: студенты составляли ее в печатном виде и представляли для проверки преподавателю по пастырскому богословию. Итераций могло быть несколько — пока текст не удовлетворит гомилетический вкус наставника. Последней инстанцией служил первый проректор по семинарии, всегда возглавлявший службы. Он ставил на проповедь свой автограф и благословлял в путь-дорогу на амвон. Никакой импровизации не приветствовалось, строго по начертанному.

Учебные дисциплины в семинарии построены таким образом, что последующие курсы накладываются друг на друга. Многие предметы носят богословско-философский характер, из-за чего знания повторяются, только рассматриваются уже в другом аспекте. Учиться так в разы легче.

С отдельной благодарностью я вспоминаю профессорско-преподавательский состав. У нас были и «пиджаки» — так называют преподавателей, не принявших священного сана, и духовенство с различными степенями богословского образования. Фотография каждого законоучителя красовалась на втором этаже семинарии. Учащиеся в шутку назвали эту доску почета иконостасом.

На лекциях мы обсуждали не только дисциплины, но и темы на злобу дня. В разговорах чувствовалось какое-то душевное отдохновение, оно придавало сил дальше учиться и узнавать предметы глубже. Для меня, например, по-новому открылась история Русской церкви, которую вел заслуженный профессор семинарии. Было видно, что человек любит свое дело и живет этой историей. Мы, как маленькие свечки, живо загорались этим пламенем.

К нам часто приезжали читать лекции профессора из Московской духовной академии. В этом плане руководство школы не обделяло воспитанников. Еще начальство периодически организовывало встречи с личностями, известными в церковных кругах. Для этих целей всех учащихся семинарии обычно собирали в актовом зале, и прибытие таких людей оказывало на нас неизгладимое впечатление. Помню, нас даже как-то навестил актер из сериала «Универ». Многие ребята подкарауливали артиста за углом коридора, чтобы сделать памятное селфи.

Не желавшие обременять себя схоластикой пытались принять священный сан еще на третьем курсе. С некоторыми оговорками такое возможно, хотя проректор не сторонник скоропалительных решений. Если студент все же принимает сан, учеба продолжается уже в заочном формате. В конце концов, в семинарии учатся не только молодые люди, вчерашние школьники. Туда приходят люди разных возрастов и профессий, кто с университетским образованием, кто с большим жизненным опытом. Им хочется скорее вступить на стезю практического делания — служения людям где-нибудь на сельском приходе.

В конце пятого курса мы, как и все студенты, защищали дипломную работу. Тогда же проходил откровенный разговор с проректором семинарии о дальнейшем будущем. Семинария — не то заведение, которое штампует кадры. Здесь каждый студент на вес золота, не говоря уже о том, сколько сил и средств вложено административным аппаратом за время обучения в потенциального церковнослужителя.

На выпускной день старшекурсники в качестве дембельского аккорда готовят мини-выступление для всех гостей, участвующих в торжественном дне.

В семинарии все построено вокруг семинаристов, чтобы учащиеся ни на что не отвлекались, а были заняты исключительно учебой. Для этих целей в школе есть свой медпункт, штат поваров, прачечная, большой штат светских и церковных преподавателей, система охраны, хозяйственный отдел. Иногда создается такое ощущение, что руководство носится с тобой словно курица с яйцом. Жаловаться вообще было не на что, да и неблагодарное это дело в наш век изобилия.

Кормят в семинарии хорошо, четыре раза в день. После молитв был завтрак, английский набор: овсянка, хлеб с маслом и черный чай. После второй пары, где-то в 12:00, — полдник. На нем обычно давали всякие вкусняшки вроде сладких булочек, какао, фруктов. В 14:30 был полноценный обед. Трапезничают семинаристы под душеполезное святоотеческое чтение, чтобы заодно ум просвещался и пища хорошо переваривалась. Постная еда готовилась каждую среду и пятницу, а также на Великий, Петров, Успенский и Рождественский посты. Семинарский минтай останется в памяти надолго: за пять лет он настолько приелся, что я потерял к нему всякий аппетит.

Во время обеда дежурный помощник назначает дальнейшие послушания, строит планы, разбирает события, произошедшие в семинарии, иногда даже напоминает подстричься.

Несмотря на то что мы ни в чем не нуждались, многие ученики на старших курсах начали искать подработки в городе, чтобы обзавестись собственным кэшем. Но семинария — учебное заведение закрытого типа. Здесь нельзя, как в рядовом университете, после лекций пойти домой попить чайку. Жизнь проходит строго по распорядку и внутреннему уставу. Один из таких пунктов — в город можно выходить тогда, когда закончится основной учебный день, это примерно 15:00, и при условии, что тебя не ждут дополнительные послушания после обеда. К примеру, перед большими праздничными мероприятиями или предстоящими выходными у студентов, которые состояли в церковном хоре, в 15:00 начиналась спевка, она могла длиться два-три часа.

Но обычно с 15:00 до 18:00 у нас было свободное время. В 19:00 — ужин. Потом до 21:00 шла самостоятельная подготовка по пройденному материалу к завтрашнему дню. Хочешь не хочешь, сиди в аудитории два часа. Затем на час можно выйти на вечернюю прогулку, подышать свежим воздухом, потому что в 22:00 в храме при семинарии начинается чтение вечерних молитв. Оно длится примерно 15 минут.

В 23:00 — отбой. Если не доделал домашнее задание, с разрешения дежурного помощника позволяется час позаниматься в классе для устранения пробелов. На пятом курсе нас освобождали от всех послушаний, чтобы мы спокойно занимались дипломной работой. В понедельник в расписании даже не было лекций. Предполагалось, что в это время ты занят написанием диплома.

С учетом такого плотного графика возможностей для дополнительного заработка у семинаристов не очень много. Подработать, не нарушая закона и сердечного покоя первого проректора по семинарии, получалось только ночью. Как говорили в армии, «здесь можно все, если никто не видит». Похожая ситуация и тут. Только все же благословения на работу необходимо спрашивать у проректора. Все люди адекватные и понимающие. Поэтому ребята старших курсов устраивались либо на подработку в охрану, сторожить ночью стройку очередного ЖК, либо чистить рано утром зимой снег, а в осеннее время — убирать листву. Главное — как штык быть на утреннем молитвенном правиле в 08:00. Твоя усталость тут уже никому не нужна, спрос со всех одинаковый.

Я сам специально не устраивался на подработки, но однокурсники часто просили меня заменить их в ночную смену на строительном объекте с уговором, что деньги пойдут мне. Таким образом старшекурсники неплохо по нашим меркам могли разжиться деньгами: приобретали ноутбуки, телефоны, одежду, многие даже копили на свадьбу.

Каждый день похож на «день сурка» — практически все одно и то же. Мы жили не от звонка до звонка, а от утренних до вечерних молитв. При этом ты обитаешь в одной большой «семье» из 60—70 человек. Необходимо учитывать особенности характера соседа по парте, общежитию, послушанию. Каждого уважать и с каждым находить общий язык, потому что семинария связала вас на пять лет вместе, чтобы не только вбить в голову богословские науки, но и сделать порядочных личностей с элементами христианских добродетелей.

Еще одна особенность духовной школы — участие в воскресных и праздничных богослужениях. В эти дни ляжки с утра в кровати никто не растягивает, да и не дадут: за всеми тотальная слежка. Если ректор семинарии, он же митрополит, служит в кафедральном соборе города, соответственно, и мы должны присутствовать на этой службе. Митрополиту важно, чтобы семинарский хор с остальными незадействованными учениками был обязательно на его службе в соборе. Иногда такие службы бывают утомительны, идут они примерно три часа. Для перемещений по городу в семинарии есть епархиальный автобус с водителем.

Светские праздники обычно проходили мимо нашего уклада: семинария живет строго по церковному календарю. Даже учебный план на год составляется с таким расчетом, чтобы в большие праздники и значимые даты памяти святых не стояло лекций.

Не обойтись в семинарии и без досуга. Руководство школы каждый год заключало договор о сотрудничестве со строительным университетом: он предоставлял спортивный волейбольный зал и час плавания в бассейне в неделю — я наконец-то научился плавать. В общежитии действовал тренажерный зал со столом для настольного тенниса. Многие ребята следили за своим внешним видом. Помню, в одно время под общий тренд я увлекся забегами под окнами семинарии. Копившуюся в жилах энергию нужно было куда-то тратить.

Платили нам символическую стипендию в размере 300—500 ₽ в месяц. Личные достижения студентов тут не учитывались. Раз в году, на актовый день семинарии, лучшие награждались различными грамотами и благодарностями. Лучшие не только в плане обучения. Поощрять могли за дисциплину, ответственное выполнение послушаний, творческие успехи.

Еще в семинарии существовала финансовая форма поддержки ребят из малообеспеченных семей — разовая выплата 15 000 ₽. Но воспользоваться такой опцией можно было раз за пять лет учебы. Необходимо было лишь написать прошение на имя ректора для получения дотации. На последнем курсе я был вынужден обратиться к руководству для выделения таких денег.

Вообще, если ты в семинарии получаешь благословение на брак от митрополита и приводишь свою пассию для знакомства с архиереем в знак того, что намерения твои совсем серьезны, получаешь финансовую помощь — 20 000 ₽ на созидание счастливого брака. «Созидание» в этом контексте равно «созданию». Это церковнославянизм, с годами в семинарии вырабатывается своя лексика.

Практически через дорогу от семинарии находилось женское духовное училище. Главная задача этого заведения — подготовка девушек к тому, чтобы они стали православными матушками, женами будущих священников. Конечно, там среди учебных дисциплин не домострой, а вполне серьезная церковно-образовательная программа с профильными предметами: иконописанием, швейным делом, церковным пением. Обычно это то, чем занимается классическая матушка в приходе: не только помогает мужу-священнику по дому, но и разделяет его священнические обязанности.

Поэтому в семинарии, как нам говорили преподаватели, существовала еще одна заповедь — «не проморгай». Учеба учебой, а фундамент будущей жизни нужно закладывать заранее. Вот ребята и бегали знакомиться к девочкам, чтобы найти свою вторую половинку, «не отходя от кассы». Хотя никто не заставляет выбирать в жены именно «епархиалочек», то есть воспитанниц женского училища. Все по велению сердца.

Неотъемлемая часть обучения в семинарии, даже своеобразная традиция — паломнические поездки. При поступлении всех первокурсников обычно отвозят в Свято-Дивеевский Троицкий женский монастырь, расположенный в двух часах езды от Нижнего Новгорода. Через несколько месяцев совершается общая поездка в Троице-Сергиеву Лавру.

Самая желанная поездка для многих ребят — Израиль. Правда, в мое время путешествие на Святую землю оплачивалось из своего кармана. В 2013 году, на третьем курсе, видимо, за бденные труды на благо церкви и отечества, мне предложили паломническую поездку в Иерусалим за полцены: вообще она стоила 40 000 ₽, но мне нужно было заплатить 20 000 ₽. Тогда у меня была как раз эта сумма, я копил деньги, чтобы пойти в автошколу. Тем не менее я согласился, ведь такой шанс выпадает студенту раз в жизни.

Через три месяца после выпуска, 14 августа 2016 года, я вступил в ряды священнослужителей в Республике Мордовия. Правящий архиерей местной епархии сразу спросил меня, не желаю ли я продолжить богословское образование. На этот счет я не имел сомнений и поступил в заочную магистратуру на философский факультет, организованный при Нижегородской духовной семинарии. Учился два с половиной года. Магистратура была уже платной — 15 000 ₽ в год. Некоторые приходы оплачивают дополнительное образование своим клирикам, но я платил самостоятельно.

Через год, в 2017 году, я поступил на факультет теологии Нижегородского педагогического университета, на бакалавриат. Туда зачисляли сразу на третий курс всех выпускников семинарии. Квота на бюджетные места была 10 человек. Чтобы не терять времени, поступил на платное. Годовая такса — 30 000 ₽, ее на себя взял приход, в котором я служил. На момент публикации еще учусь.

В сущности, разницы в богословском и теологическом факультетах никакой. Только в светском вузе я получил диплом государственного образца, чего не скажешь о семинарском, он котируется только в церковной сфере. Университетский диплом дает больше привилегий в плане дальнейшего научного развития и позволяет свободно входить на разные должности в образовательные структуры.

В 2019 году я прошел переподготовку по специальности «учитель истории» в Национальной академии дополнительного профессионального образования. Не сказать, что я мечтал связать свою жизнь с преподаванием, скорее учился, чтобы увереннее себя чувствовать. В 2022 году решил податься в веб-разработчики. Записался на полугодовые онлайн-курсы при нижегородском вузе. От своего настоящего я не отрекся, просто возникло сильное желание получить новые скиллы и обрести дополнительный источник дохода.

Резюмируя вышесказанное, уверенно доложу, что для учебы в духовном заведении необходимы две вещи: призвание и желание. Если нет ни того ни другого, лучше отложить затею до лучших времен. О своем выборе я нисколько не жалею.