Как я переживаю тоску с помощью написания текстов

Что заставляет людей писать тексты? Меня — вселенская тоска.

Пусть первый текст комом, а мне и так хорошо. Собираться надоело, примерять надоело, думать об этом надоело. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Для перфекциониста — это смерть, потому что он 70 раз отмерит, отрежет, посмотрит, что плохо сделано, выкинет, возьмёт новое, опять 70 раз отмерит и так далее.

Давайте уже как есть, ты или пишешь или не пишешь, больше никаких измерений в твоей литературной жизни нету. Причём, если ты читаешь, ты так и так этой литературной жизнью живёшь, просто в измерении «я читаю». И Бог с тобой, добрый человек, читай на здоровье.

Я не графоман, и не то, чтобы я любил писать. Ну так что же меня заставляет это делать? Невнятное чувство тоски, сплина, русской хандры. Чувство, которое было со мной видимо с самого раннего своего детства. Когда ты уже большой, когда вырос, многое можешь понять по косвенным признакам, намёкам, послевкусиям, послезвучиям, по тому, как заносятся руки над клавишами, как берётся воздух в лёгкие, как кладётся рука на бумагу. Артефакт из той поры, бумажная медалька с надписью фломастером — «За философское отношение к жизни». Кажется это 3-й класс. Медальку я держал в руках лет 10 назад, потом потерял, сейчас очень жалею — такая интересная заметка о себе со стороны взрослого человека, учителя.

Ещё одно прикосновение к сплину из детства — разговор в школьной раздевалке. Пытались представить с товарищем «небытие», пытались почувствовать и помыслить, как это, когда ничего нет. Нет Земли, нет людей, нет космоса, ничего нет, полное небытие. Какой это был класс? Второй или третий, наверное.

Потом ещё много зимней, осенней, летней и весенней тоски, но по большей части зимней. Вообще очень интересно узнавать кто из-за чего пишет. Бунин писал вот так: «Как я пишу? В молодости очень разбрасывался. Писать — всегда хотел, но всегда в то же время хотел и жить… «Как возникает во мне решение писать?.. Чаще всего совершенно неожиданно. Эта тяга писать появляется у меня всегда из чувства какого-то волнения, грустного или радостного чувства, чаще всего оно связано с какой-нибудь развернувшейся передо мной картиной, с каким-то отдельным человеческим образом, с человеческим чувством… Это — самый начальный момент.»

Во многом сходится и с моими мотивами, но сжимающая со всех сторон тоска, какое-то экзистенциональное переживание второй реальности нашего мира — это у меня основное. Вторая реальность для меня — это духовность, искусство и творчество. Первая — физический мир.

Вот так посмотришь вокруг: всё продаётся и всё покупается, всё едет и всё стоит, всё съедается и всё выкидывается, живёт физический мир как надо. Но также вместе с ним живёт и второй мир — кто-то кого-то простил, кто-то думает не о деньгах и имуществе, а о спасении, кто-то плачет над грехами, кто-то молится о прощении, кто-то пишет книгу о прекрасном, кто-то помогает людям. Всё это и есть человеческое, и оно то меня и волнует в очередной час сплина.

Я думаю, что духовность, искусство и творчество между собой связаны. Например, от искусства и творчества по ниточке можно дойти и до самого Бога, потому что человек без творчества — это животное, это физическая, первая реальность. Стоишь у хорошей картины — и что-то начинает в тебе проявляться, бередить, щемить. Физически ничего не происходит, стоишь себе и получаешь на сетчатку фотоны света, а душа в тебе ворочается, что-то в ней происходит, что-то двигается. Так и от духовности я могу прийти к искусству и творчеству.

Есть ли у меня Дар? Не знаю, но он точно есть у тех, кого я читал.