Как я сломала ребра, упав на обледеневший тротуар

Решила описать свою ситуацию, поскольку рядовой её не назовёшь:).

Года четыре назад, споткнувшись, я упала на обледеневший тротуар, со всей силы ударившись грудью и животом. Я едва отдышалась (ушибла диафрагму), плюс меня скрючило на левый бок, и каждое движение отдавалось адской болью.

Меня подняли прохожие и стали предлагать вызвать «Скорую». Прозревая будущее, я попросила помочь мне дойти до дома — это метров 200, и в нем есть аптека. Однако народ стал настаивать, что нужно хотя бы сделать рентген, и это меня убедило. Как оказалось, это было моей ошибкой.

Сердобольная прохожая сопроводила меня до приемного покоя поликлиники (это было недалеко), где меня встретили недовольным вопросом «а здесь что случилось?» Поскольку больничный мне не нужен, я попросила только направление на рентген, поскольку думала, что либо сломано, либо треснуло ребро. Мне не повезло — как раз в это время шёл прием у травматолога, и в приёмнике мне сказали, что все вопросы только через доктора.

— Раздевайтесь и идите к кабинету, — указали мне порядок действий.

— Но меня же не пустят без очереди, — умоляла я, к тому моменту уже просто изнемогая от боли.

Надо сказать, что из всех узких специалистов в нашем городе самым «узким» является травматолог. Попавшие на приём считаются счастливчиками. Спрос на доктора так велик, что можно просидеть все 6 часов с начала приёма до конца, и уйти, не дождавшись встречи с врачом.

— Идите, я сейчас подойду и проведу в кабинет, — прозвучал ответ фельдшера.

Рассказ о том, как мне помогали под мои стоны и вскрики снять зимнюю куртку — отдельная тема. Двигаться и дышать было невыносимо больно.

И вот вся «в слезах и соплях» я поднялась на третий этаж нашей «сталинки» к кабинету травматолога. Коридор был забит ожидавшими приёма. Мой несчастный жалкий вид не вызвал ни у кого сочувствия. На глас моей доброй сопровождающей — «можно без очереди, у женщины травма?» и «ей очень больно» дружными ответами были слова «здесь у всех травмы» и «здесь всем больно». Никто не встал, чтобы уступить мне сидячее место. Простояв у стены минут 15, я поняла, что просто начинаю сползать вниз от боли и слабости. Я развернулась и поплелась одеваться. Проходя мимо двери «приёмника», увидела фельдшера, обещавшего мне помощь. Она сидела, уткнувшись в мобильник, явно уже забыв обо мне. Моя провожатая надела на меня куртку и помогла дойти домой.

Дальше всё было менее грустно. Запасшись «Найзом», я доверилась природе. Конечно, для выздоровления понадобилось время. Все, кто ломал ребра, знает, как больно поначалу от любого неосторожного движения, даже от глубокого вздоха. Но, в конце концов, боль ушла, жизнь наладилась, инцидент забылся.

Правда, в первое время я с обидой вспоминала равнодушие фельдшера и враждебное бездушие пациентов у кабинета, но потом успокоилась — такие уж времена настали, тем более — чего ожидать от больных людей.

О том, что у меня действительно были переломы, я узнала случайно года через два, во время очередной диспансеризации. И тут меня ожидал сюрприз. Развернув ответ врача-рентгенолога, я с удивлением прочла о переломах двух рёбер «вследствие облучения при лечении от онкозаболевания». Какое облучение? Какое онко? Почему доктор так расшифровала мою прошлую травму?

Эти вопросы так и остались при мне, но далее я совершила ещё одну ошибку. Встретив знакомую медичку, я со смехом рассказала историю с травмой и с заключением рентгенолога. А когда в очередной раз обратилась в регистратуру, оказалось, что моя карточка с вклеенным заключением «потерялась».

До сих пор удивляюсь — зачем было «терять» карточку. Выдрали бы, как обычно, заключение, и дело с концом.