Письмо психологу: у меня дереализация

Я очень тревожная сама по себе. С самого детства у меня были навязчивые мысли и страхи, бывало бегала на кухню проверять, есть ли в доме пожар, даже понимая, что тогда бы я почувствовала запах гари или дым. Всё равно бегала, чтобы стало спокойнее.

Подростковый возраст у меня был тяжелым: я была очень социофобна, до какого-то возраста боялась даже зайти в магазин одна, на уроках не отвечала, хотя оценки у меня были хорошие и глупой я себя назвать не могу. Я объясняю это тем, что родилась в семье отца военного, и мы несколько раз переезжали в разные концы страны. Первый переезд случился в 8 лет, наверное тогда я и превратилась в достаточно замкнутного ребёнка, общалась только в интернете и часто пыталась привлечь внимание: удаляла страницы, говорила, что меня буллили в школе (что было неправдой), обижалась по пустякам. Потом у меня появились друзья среди одноклассников, но особо ничего не изменилось. Внимание я стала привлекать среди них. Точно помню, что были периоды селфхарма, пару раз говорила близкой подруге, что хочу покончить с собой. Родители об этом не знали и не думаю, что хотели знать.

Мои родители — прекрасные люди, которым я благодарна за все. Я очень сильно их люблю. Но любые мои проблемы ими обесценивались. Мне говорили не выдумывать, не ныть, расслабиться и перестать накручивать себя, поэтому со временем я в целом перестала говорить им о том, что меня сильно беспокоит.

Показывать слезы было тоже слабостью, поэтому если я плакала, то только в одиночестве. Даже сейчас, вспоминая подростковый возраст, я думаю, что это были пустяки. Я жила на всем готовом, в счастливой, полной семье, но почему-то мне было тяжело.
Попытки привлечь внимание со стороны друзей сопровождались, конечно же, желанием, чтобы меня любили, чтобы я была особенной, чтобы меня поддерживали. Я часто фантазировала о том, что кто-то очень-очень сильно меня любит. Очевидно, что у меня еще и тревожный тип привязанности здесь раскрылся, потому что я панически боялась того, что меня возненавидят и бросят. Быть оставленной для меня = катастрофа.

По ощущениям именно тогда тревога стала невыносимой. Очень сильно болело сердце от неё, было практически невозможно отвлечься. Когда рассказывала об этом родителям, мне отвечали, что это подростковое и пройдёт, ведь мой организм растёт.
В 13 лет нам снова пришлось переехать. Когда я узнала, я плакала несколько дней без остановки. Мне сообщили это очень спонтанно. Что-то типо "через 3 дня переезжаем, завтра пойдём документы из школы забирать". Я помню, что это было утро понедельника, и я сразу заплакала так сильно, что у меня пошла кровь из носа. Оставшиеся три дня я могла не ходить в школу, но заставляла себя, потому что понимала, что это последние разы. И что мне снова придётся переживать период адаптации.

Когда мы переехали, я перестала плакать. Это был декабрь. У меня отключился мозг, все стало казаться нереальным, я будто бы смирилась. Какое-то время до начала учёбы я чувствовала себя нормально. 13 января, я точно помню, нужно было идти в школу. Как только я пришла после неё, все началось по новой: я плакала каждый день часами и не могла перестать. Начинала плакать даже от одной мысли, что нужно идти туда. И дело было не в том, что мне так сильно не понравилось. Я вообще не помню, в чем было дело. Мне было очень тяжело, что пришлось оставить прошлых друзей, одноклассников и учителей. Тогда я сильно сблизилась с мамой. Папа работал на новом месте, а мы с мамой после обеда были одни дома. Я часто спала на её кровати после школы, пила валерьянку и ела кислый мармелад, который очень сильно люблю. Мама мне его покупала каждый день.

Потом я снова успокоилась. Вернее сказать «отключилась». Мне не нравилось учиться там, но одноклассницы были нормальные. В феврале я сильно простудилась и долго не могла выздороветь. Так я и не вернулась в эту школу, потому что потом началась пандемия. В марте у меня пропал любимый кот, но эмоции, будто бы, все ещё были отключены, и я даже этого не осознала. Я понимала, что это очень грустно, очень тяжело, но я не плакала. У меня было ощущение нереальности происходящего, будто бы все это неправда.

Я не могла даже заплакать долгое время, хотя хотелось.
В августе папа вышел на пенсию, и мы переехали обратно. Я пошла в ту же самую школу, в которую ходила с 3 по 7 класс. И все, вроде бы, даже было хорошо. Либо я не помню. Я общалась и с одноклассниками, и нашла новых друзей онлайн, с некоторыми из них я общаюсь до сих пор. Социофобия потихоньку начала проходить, хотя я и до сих пор боюсь показаться неловкой, неправильной. Но в магазины захожу теперь нормально, конечно же. И если честно, мне кажется, что в этом помогла мне дереализация, то самое ощущение нереальности.

После переезда перестала так пытаться привлекать внимание. Вернее сказать, не такими радикальными способами. Будто бы мозг уже появился, и я перестала манипулировать и заставлять людей беспокоиться. Иногда всё же это проскальзывало: могла сказать, что мне очень плохо, что сейчас я упаду в обморок. Но я не врала, а скорее слишком драматизировала.

В 15 лет мне, почему-то, стало очень плохо. Возможно это было и до этого, но я не помню отчетливо с чего это началось. У меня было много дел по учёбе и очень мало сил. Я приходила после школы и спала, просыпалась, лежала, снова засыпала и просыпалась в 4 утра, чтобы сделать уроки и выучить зачеты. В ноябре я познакомилась с очень близким для меня человеком. Я сблизилась с ней очень быстро, и моё настроение стало зависеть от неё. Не знаю почему. Возможно она дала мне ту поддержку и внимание, которые я хотела изначально. Я очень тревожилась, когда думала о том, что мы когда-то перестанем поддерживать связь. Я тревожусь по этому поводу до сих пор, если честно, и моё настроение все так же зависит от неё. Если у нас есть какие то недопонимания и разногласия — для меня это очень сильная тревога и страх.

Тревога стала ещё более невыносимой. Я перестала нормально спать. Мне было тяжело заснуть, потому что одолевала эта тяжесть и боль в сердце. Я пыталась слушать медитации и успокаивающую музыку, считала вдохи и выдохи, и мне ничего не помогало. Со мной всегда была невыносимая тревога.

В декабре мне стало совсем тяжело, я начала думать о с*моубийстве. У меня были попытки, но, конечно же, я хотела жить. Я оставляла себе шансы выжить. Я не знаю что это было. Тоже способ привлечь внимание, возможно? Родители об этом не знали. В школу я перестала нормально ходить. Могла неделями не появляться, потому что не хотела ничего делать, а когда появлялась, то мне становилось плохо, и я возвращалась домой. И об этом, кстати, родители тоже не знали.

В феврале мне стало ещё хуже, и тогда произошло то, что мне тяжело вспоминать. Это было 24 февраля 2022, день, когда начались кое-какие события. Утром я проснулась сразу с пониманием того, что сегодня я умру. Однако в школе я отвлеклась, развеселилась и мне стало легче. Я передумала это делать. А потом придя домой меня что-то триггернуло. И я пошла и рассказала маме, потому что испугалась. Мама испугалась тоже. Она начала обвинять меня в том, что я не ценю ничего вокруг, что я полная дура. Она была в сильной панике. Меня не поддержали, а обвинили. И спустя почти 4 года мне очень тяжело вспоминать это, если честно. Я могу сказать, что это было со мной, но не могу описать подробности. Я помню все отчетливо, но прокручивать это в голове все ещё больно. Но я не осуждаю свою маму за это.

Обвинения, кстати говоря, сработали. Я стала ценить жизнь (или была вынуждена начать ценить жизнь) и больше попыток с*моубийства не было. Я думала об этом, но делать больше не хотела. До этого случая их было очень много, разными способами, но после этого случая — ни одной.

После этого я не понимаю ничего. Я перестала чувствовать тревогу такой болючей и давящей, но не перестала чувствовать её совсем. У меня снова то самое ощущение нереальности, которое было после переезда, но оно слишком затяжное и интенсивное.

Сейчас мне 19. Я хочу жить. Но я ничего не понимаю.

У меня появился страх, что я упускаю свою жизнь из-за этого ощущения нереальности. Время стало ощущаться слишком быстро. Сначала это вызывало сильную тревогу, доводило до слез, а потом и это притупилось. Мир стал пластиковым, мысли очень затуманены. Бывает я говорю что-то и теряю мысль в процессе речи, забываю какие-то слова, и из-за этого я чувствую себя глупо.

Когда случается стрессовая ситуация, то дереализация обостряется ещё сильнее. Я перестаю вообще осознавать происходящее на какое-то время, у меня главная цель — выжить. Каждый раз успокаиваю себя мыслями, что было хуже, и я это пережила. Значит и в этот раз переживу. За счёт этого, наверное, и двигаюсь.

В конфликтах и недопониманиях я сначала высказываю свою позицию, когда чувствую сильные эмоции. А потом сильные эмоции проходят и дереализация ухудшается. И я всё забываю: и то, что меня беспокоит, и свои мысли, и ощущения. Будто бы туман охватил голову.

Дереализация сопровождает меня постоянно. Когда это только началось, я чётко понимала, что это ненормально, и что раньше я себя так не чувствовала. Сейчас я настолько к этому привыкла, что не помню, как живётся без неё и не знаю как объяснить, что я чувствую. Может быть это испытывают все? Может я просто повзрослела? Может я это придумала? Я люблю жизнь и хочу жить счастливо. Если раньше у меня была апатия и нежелание жить, то сейчас у меня есть цели и мечты. Но если то, что я чувствую последние 3 года, является нормой и так живут все, то мне, если честно, тяжеловато.

Жить с мыслью о том, что это можно исправить, намного лучше мысли о том, что это со мной навсегда. Я не хочу жить с этим всегда.

После того февральского случая меня повели к неврологу по моему требованию. Мне прописали успокоительные, которые ничего не изменили, конечно же. Не знаю от них или нет, но я стала спать по 17 часов в сутки. Приходила после школы и спала до утра. Потом таблетки пить перестала.

Просила меня записать к психологу, отходила консультаций 6, а дальше родители отказались платить. Сказали, чтобы я занялась чем то более полезным, например рисованием или английским. Мои родители, как и большинство людей старшего поколения, в целом против психологической помощи, потому что считают, что человек может справиться сам. Да и сам психолог сказала мне, что со мной уже все норм. Никаких улучшений я не чувствовала, но уже, в целом, было все равно.

После этого прошло 3 года, а я ни разу больше не была у психолога. Я не готова сейчас тратить деньги на них, хотя они есть, и я чувствую, что мне это нужно. Но какой-то стереотип в голове от родителей у меня остался, несмотря на то, что важность психологической помощи я не отрицаю и в прошлом году сама поступила на психолога.

Я чувствую, что мне нужно к психотерапевту, но понимаю, что не готова пить таблетки, потому что боюсь побочек в виде ещё большей затуманенности сознания. Ну и отдавать 5 тысяч за сеанс тоже не хочется, хотя начала работать и деньги у меня есть.

Иногда возникает отчетливая мысль, что мне нужно это, чтобы жить счастливо дальше, а потом появляется страх, и я откладываю психологическую помощь на потом. Даже сейчас, рассказывая это, у меня ощущение, что ничего со мной не произошло, я драматизирую, ищу отговорки и просто слабая. Мне хочется доказать себе, что я сильная и могу справиться с этим сама.

Иногда я думаю, что без дереализации я бы свихнулась. Потому что я в целом чувствую эмоции очень интенсивно, будь то радость или грусть. Мне кажется без ощущения нереальности я бы лопнула от того, насколько мои эмоции сильные.